Я тебя никогда не забуду. Анна и Сергей Литвиновы

доберешься? – отнекивалась Наталья.

      – Возьму такси.

      – А потом скажешь, что я тебя разорила? Нет и еще раз нет. В крайнем случае, только до электрички.

      Ну, и на том спасибо, для первого-то раза. В самом деле, подумалось мне тогда, если она живет где-нибудь в Солнечногорске или Пушкине – мне ж и правда придется после ритуала провожания тащиться в полном одиночестве назад. И ради чего? Эфемерно-прощального поцелуйчика на крыльце?..

      Ах, если б я знал, сколь решительно изменила бы мою жизнь та поездка с нею! И как бы она, может, перевернула наши судьбы!..

      А пока мы вышли из метро в сторону Ленинградского вокзала и направились к электричкам. Я умолк, все ломал голову, как бы ее не отпустить, куда пригласить на первое свидание, и ничего не мог с ходу выдумать подходящего – а тут уже и перрон, и электричка дожидается, следующая аж до Калинина[1]. Я не знал, куда моя Наташа едет, в какой город, в какой пригород – билеты она в кассе не брала, расписание не смотрела. Наверное, у нее проездной – а может, она рискует и путешествует зайцем.

      И только у открытых дверей электропоезда – не знаю, что на меня нашло, по-моему, я впервые в жизни был столь откровенен с девчонкой, во всяком случае, при первой встрече – я чуть не прокричал, даже не собираясь этого делать, просто вдруг с удивлением отметил, что я говорю:

      – Послушай! Не уезжай! Давай погуляем! Сходим в кино. В «Октябре» идет «Каприкорн-ван», отличный штатовский фильм, пойдем!

      – Нет-нет, меня ждут.

      – Ах, да кто там тебя ждет? Дети малые?

      – А если и так? Что тогда? Убежишь?

      – Возьму тебя вместе со всем выводком.

      – Сам ты не знаешь, что говоришь, Ванечка. «О, она назвала меня Ванечкой!» Извини, но мне правда надо. Завтра у мамы день рожденья, я обещала ей помочь приготовить.

      – Что ж, причина уважительная. «Ладно, не буду я тебя ни о чем умолять». Как мы с тобой встретимся в следующий раз?

      – Судьба сведет.

      – Судьба, ты знаешь, индейка. И злодейка. Оставь свой телефон.

      – У меня нет домашнего телефона.

      – А на работе?

      «Интересно, она трудится или еще студентка?»

      – А на работу мне звонить нельзя.

      «Раз работает – значит, старше меня, или, может, просто в вуз не поступила».

      Мысли проносились вихрем, чувства были обострены, и я все напирал:

      – Господи, ну дай телефон, я не знаю чей, соседки, подружки… Скажи, где оно, то дупло, через которое мы с тобой будем, как Маша с Дубровским, сношаться…

      Она опять хохочет.

      – А у тебя самого, что, тоже нет телефона?

      – Есть.

      – Запиши мне, я сама позвоню.

      – Да, конечно.

      И я лихорадочно – до отправления поезда остаются две минуты – лезу в свой полиэтиленовый пакетик (в те годы парни часто ходили с пакетиками, и никто не видел в том ничего зазорного, а если пакет фирменный, то вообще являл собой предмет гордости). Так вот, я достаю из него ручку, тетрадь с чужими конспектами по научному коммунизму, в дерматиновом переплете, девяносто шесть листов, безжалостно вырываю страницу, крупными цифрами пишу свой

1

Сейчас – город Тверь.