Кровь за кровь. Александр Тамоников

– видно, территорию обходил; ветровка у него мокрая, снял ее, повесил на скамью. В доме свет и на первом, и на втором этажах. На первом – в двух окнах гостиной, на втором – в одном. Там наверху наверняка девка голубков уроки учит.

      – Какие уроки, придурок? Сейчас у школьников каникулы, а дочери Голубевых 14 лет; значит, она либо в восьмой, либо в девятый класс пойдет! Уроки…

      – А чегой-то я придурок, Кожан? Ну, забыл про каникулы, и че?

      – Ниче! Смотри за территорией и домом. Кстати, как тебе охранник? Сявка?

      – Пацан как пацан, я его сделаю!

      – Конечно, Лысый! Только все же помни, что он в ВДВ служил…

      – У меня корешок в бригаде спецназа ГРУ два года оттрубил. Хлеборезом. И с виду крутой, накачался в столовой. И тоже базарил, что в Чечне был, а чуть…

      Кожанов прервал Ренькова:

      – Хорош базарить! Будет еще время поговорить, сейчас работай.

      Старший группы бандитов отключил телефон. Выключил мобильник и Реньков, сплюнув в траву. Проклиная дождь, он припал к щели между столбом и плитами металлического профиля, из которых и состояла задняя часть забора усадьбы Голубевых. Кожанов тем временем вернулся к схемам.

      Вскоре Реньков вновь позвонил:

      – Кожан! К охраннику из дома вышел Голубев.

      – Проверяет службу?

      – Ну, что-то вроде… Присел рядом с ним. О чем-то разговаривают.

      – Хозяин снизошел до общения с челядью?

      – Хрен его знает. Закурили. Да, еще дым из каминной трубы ослаб. Почти не виден.

      – Значит, на покой собираются голубки, а хозяин вышел проветриться перед тем, как трахнуть свою женушку на сон грядущий.

      – Скоро оттрахается, козел!

      – Он – да, а бабе еще придется корячиться. И не только ей… Я все понял, продолжай наблюдение.

      И Кожанов отключил телефон, положив его в карман рубашки.

      – Чего там, Кожан? – спросил Окунько.

      – Все путем. Хозяин прогуляться вышел.

      В половине одиннадцатого Реньков сообщил, что Голубев вернулся в дом, охранник продолжает сидеть на скамье. Спустя десять минут передал, что свет в доме погас.

      Приняв сообщение, Кожанов повернулся так, чтобы видеть и Окунько, и Гусина.

      – Гусь! Остаешься в тачке. Смотри, чтобы никто из посторонних к тебе не вышел.

      – Это ночью-то?

      – А утром мы уже будем в городе бабки считать.

      – А если кто выйдет, че делать?

      – Сам не догадываешься?

      – Валить?

      – Нет, рассказать, кто мы и для чего приехали, и отпустить. Чтоб тот в ментовку позвонил. Можешь даже мобилу свою гостю предоставить, чтобы не метался в поисках телефона.

      – Понял! Труп в озеро?

      Кожанов внимательно посмотрел на водителя:

      – Ты, случаем, перед выездом дури не принял?

      – Ты же знаешь, что я не увлекаюсь этой хренью!

      – Тогда какого черта глупые вопросы задаешь? Мне до звезды, куда ты денешь труп; хоть на дерево подними, но чтобы менты его сразу не нашли. Понял? Вот и хорошо!

      Кожанов повернулся к Окунько:

      – На выход,