Мир вечного ливня. Дмитрий Янковский

слою пыли и ржавчине, с винтовкой ничего не случилось.

      – Лучше почистить. – Я перелез через железные баррикады обратно к Хеберсону. – Но можно стрелять и так.

      – Здесь нет масла и ветоши, – лейтенант развел руками. – Если же выбраться из подвала, то время потечет быстрее и будет потеряно. Попробуйте в этот раз обойтись.

      – Понятно…

      Я водрузил четырнадцатикилограммовую винтовку на плечо, и мы покинули помещение склада.

      – Мне нужен корректировщик, – напомнил я уже в лифте. – Скоростную стрельбу трудно вести одному.

      – Знаю, – кивнул лейтенант. – Мы уже подготовили для вас человека.

      На самом деле мне нужен был не любой корректировщик. За время службы мы так сработались с Андреем, что я не желал другого напарника. Да что поделаешь? Смерть забирает у нас друзей, не спрашивая согласия. И теперь всегда во сне будет другой, хотя недавно еще казалось, что хоть в мире вечного ливня Андрей жив. Трудно свыкнуться с мыслью, что предыдущие сны были как бы снами внутри этого сна. Надо же, слово какое придумали – тренажер.

      – Человек-то надежный? – для проформы спросил я.

      – Думаю, да.

      Честно говоря, я ожидал напутствия от Кирилла. Деньги деньгами, но я не совсем понимал, как можно воевать только за плату без всякой идеи. Я понимал, что это бред, но привык слышать от начальства нечто вроде «мы на тебя надеемся, не подведи». Однако ничего подобного не случилось – лифт повез нас не наверх, а вниз. Оказалось – в гараж.

      Вновь подумалось про деньги. Я ведь и на войне получал зарплату, но наемником себя не считал. И никто не считал, потому что всем нам с детства внушалось, что Родину следует защищать даром. Деньги – лишь приятное дополнение. Потом это вошло в привычку и действительно боевые задачи решались как-то отдельно, а денежное довольствие получалось тоже отдельно. Что же касается тренажерных снов, то там я вообще воевал непонятно за что. Ни денег мне никто не предлагал, ни к защите Родины не привлекал. Какая на фиг Родина в чужом лесу под бесконечным проливным дождем? Все чужое. И враг непонятный. Нет, это просто привычка. Вроде рефлекса, как у собаки Павлова, – едешь на броне, значит, будет враг и по нему придется стрелять. И когда враг появляется, стреляешь по нему уже не задумываясь.

      В гараже пахло пылью и надолго оставленной техникой, между стенами металось звонкое эхо.

      – Вы будете старшим в группе, – наставлял меня Хеберсон, протискиваясь между грузовиками, бронетранспортерами и трофейными шагающими механизмами. – Сейчас я вам на карте покажу высоту «А-12», а вы сами выберете позицию для подавления батареи.

      – Так… – вздохнул я. – Похоже, с корректировщиком вы меня подставили. Совсем сосунок?

      – Нет. Не совсем. Он обучался в центре подготовки спецподразделений вашей полиции, но попал под сокращение и в боевых действиях не участвовал.

      – Хорошо, хоть русский, – невесело усмехнулся я.

      – Да. Мы его тоже проверяли на тренажере. У него хорошая реакция, четкая дикция. Его неплохо выучили.

      –