Крокодилий сторож. Катрине Энгберг

оттереть остатки чернил.

      Дактилоскопист сказал ей, что Дания является одной из немногих стран мира, которые продолжают применять чернила, и что переход на современную систему сканирования, которую давно использует весь мир, обойдется в сто миллионов крон. Даже Центральная Африка в этом отношении обогнала датчан, просветил он ее, прижимая ее пальцы к подушечке с чернилами, а затем двигая их по картону. Странный тип. Сразу же по окончании процедуры она принялась отмывать руки при помощи щетки для ногтей, но краситель въелся намертво. Пришлось прямо-таки соскабливать его.

      Отделение интенсивной кардиотерапии Королевской больницы казалось не самым приятным местом для пребывания. Кто-то попытался замаскировать вездесущее страдание картинами и плакатами. Самые жизнерадостные цвета всегда используются там, где не остается места ни малейшей надежде. Рядом с лифтом даже висела реклама музыкального вечера с участием бывшего начальника полиции, обещающая восемь номеров с аккомпанементом на пианино из песенника для высших народных школ. Эффект оно производило удивительно удручающий. Неужели пациентам поднимет настроение такое сомнительное развлечение, которого и здоровый-то человек больше пяти минут не выдержит? Так думала Эстер, толкая стеклянную дверь в палатное отделение с номером 3-15-2 на серой табличке.

      Грегерс Германсен лежал один в двухместной палате лицом к окну, из которого открывался вид на Копенгаген, и, казалось, пытался телепортироваться оттуда усилием воли. Эстер осторожно постучала в открытую дверь. Не оборачиваясь, Грегерс заплакал. Словно ребенок, который сдерживался до того момента, когда наконец придет мать, подует на разбитую коленку и слезы по приходе адресата обретут смысл. Эстер стояла в дверях, быстро подумав, успеет ли она улизнуть, прежде чем он обернется.

      – Привет, Грегерс, это я. – Она одумалась и подошла к койке.

      Грегерс дал волю слезам, перешедшим в безудержное рыдание с хрипом. Она взяла его за руку и долго простояла так, не говоря ни слова.

      Старый друг, бедняга, вот что тебе выпало пережить, думала она, переполняясь состраданием к человеку, с которым была знакома двадцать лет, но которого все-таки не знала. Пожалуй, они никогда не были друзьями, хотя прожили под одной крышей целую вечность. Сейчас это казалось упущением.

      Вошла медсестра, та же, которая показывала ей дорогу, и принялась крутить крантик на шланге капельницы, висевшей над кроватью.

      – Да, он много плачет. Это нормально, сердечный приступ часто вызывает сильную эмоциональную реакцию. Он очень тяжело перенес шок. Это не редкость у пожилых пациентов. Ведь другого шанса может и не быть.

      Как будто он не лежал рядом и всего не слышал! Эстер смущенно кивнула и сжала руку Грегерса.

      – Вы не знаете, он действительно обнаружил труп? Тут в кофейной комнате пошли такие сплетни.

      Эстер решила, что отвечать на такие вопросы – ниже ее и Грегерса достоинства.

      – Ему ввели морфин, так