Диета для камикадзе. Марина Белова

слушал? Кстати, тебя тоже предупреждала: не наливай Юре, не наливай, – не удержалась я от упреков.

      – И что с ним случилось? В запой ушел? – пошутил Николай.

      – Юра на человека наехал. Слава богу, мужчина жив. Вот, – я приподняла над стойкой увесистый пакет с провизией, – еду ублажать пострадавшего. Как думаешь, простит Юру?

      – Виктория Викторовна, надо бы бутылочку прихватить. Не для пострадавшего, а для врачей, – посоветовал подошедший к стойке Артем.

      – Зачем? – не поняла я.

      – А чтобы написали, что увечья незначительные. Тогда можно будет суда избежать. Мужика-то сильно переехали?

      – Не знаю, – пожала я плечами. – Может, и сильно, если в больницу привезли.

      – Тогда бутылку не несите. Еще разозлите. Денег дайте. Много.

      – Артем, что ты мне предлагаешь?! Кому я деньги должна дать?

      – Пострадавшему, чтобы он отказался от претензий к Юре.

      – Я никому взяток не давала! И давать не собираюсь, – неожиданно разозлилась я на Артема. Он не только встрял в наш с Николаем разговор, но еще подталкивал меня к взяточничеству. – Если Юра нашкодил, пусть сам с пострадавшим и расплачивается. Или же по закону отвечает за свои поступки.

      – Это правильно, – поспешил согласиться со мною Артем.

      Но это «одобрение» еще больше вывело меня из себя. Прежде немногословный парень, который у нас работает без году неделя, неожиданно разговорился и вздумал давать мне советы.

      – Артем, тебя ждут клиенты. Занимайся своими прямыми обязанностями, – огрызнулась я.

      Я была не права. Злилась на Юрку, а раздражение выплеснула на официанта. Понимая, что нельзя обижать человека, который ни в чем перед тобой не провинился, я хотела попросить прощения, но не успела. В проеме двери показался Олег и громко позвал:

      – Вика, машина ждет!

      Как хорошо, что меня подвезли прямо к воротам больничного сквера, иначе на такой жаре диетический торт превратился бы в несъедобное месиво.

      «Как же Пискунова угораздило под Юркину машину попасть?» – гадала я, идя по тенистой аллее и всматриваясь в лица гуляющих по ней пациентов, которых, несмотря на мучительную духоту, здесь было предостаточно. Видимо, в палатах температура была еще выше. Да это и понятно, не всякий стационар обладает достаточным количеством кондиционеров.

      Я представляла Пискунова в бинтах, под капельницей и непременно обмотанного проводами, соединенными с прибором, который следит за работой сердца. В действительности он очень легко отделался. И, судя по всему, ему было не так уж и плохо. Он лежал на кровати и читал журнал, причем с интересом, если не сразу меня заметил. Одна рука была в гипсе, второй рукой он перелистывал страницы. Было несколько царапин на лице и шишка на лбу – не такие уж страшные последствия после аварии. Все могло бы быть значительно хуже.

      Палата была одноместная – и с этим Аркадию Петровичу повезло. Мне это тоже было на руку: можно поговорить спокойно и без свидетелей.

      – Здравствуйте. Как вы себя чувствуете, Аркадий Петрович? –