Фарбрика. К. А. Терина

Величества. Свершилось! Наследником назван пятилетний Николя Феллоу. По традиции Николя примет имя Анри и под этим именем станет десятым королём Гуанахани».

      Рядом будет фотография моего сына.

      Ещё, может, припишут внизу совсем мелко: «Напоминаем, что с завтрашнего дня и до вечера воскресенья, когда состоится коронация, все порты Гуанахани будут закрыты в честь праздника».

      Слышу шаги за спиной. Шлёп-шлёп. Можно не оборачиваться, я знаю, кто это.

      Док Сезар.

      Точно, он.

      И сразу быка за рога. Упрямый старик.

      – Что будешь делать, парень?

      – Иди к чёрту, док.

      – Кашасой ничего не решить, Джо.

      – Док, уйди, прошу. Видеть тебя не могу.

      – Не будь дураком, Джо. Надо что-то делать. Ведь нельзя же…

      Толкаю его – легонько, по моим меркам. Но док падает на мостовую.

      Ударить такого – всё равно что ребёнка обидеть. Чёртов город, что ты со мной сделал. Я дерусь со стариками.

      – Прости, док, – подаю ему руку.

      Он встаёт, отряхивается, поправляет очки. Продолжает, точно ничего не произошло:

      – Надо решать сегодня, Джо. Завтра будет поздно.

      А то я не знаю.

      – Когда закроют порт? – спрашиваю.

      – Уже закрыли. И развесили праздничные флаги.

      – Значит, моторку теперь никак не достать.

      – Нет, не достать.

      Я бы мог взять лодку Франсуа. Но – нет. В этом никакого смысла. Слишком медленная посудина. На такой далеко не уйдёшь.

      – Ни за какие деньги не достать, – сокрушается док.

      Как будто у меня есть деньги! Вот уж что неизменно в моей жизни, так это их отсутствие.

      – Но можно украсть.

      Док смотрит на меня таким специальным взглядом: мол, ты же вор, Джо. Что тебе стоит?

      Люди в Порт-Анри ужасно упрямые. Если уж вбили себе в головы, что Джо Феллоу – первоклассный вор, разубедить их не получится. Они будут кивать, слушая твой рассказ, что на каторге ты оказался по чистой случайности, что присяжные – идиоты, судья – подлец, а адвокат – бездарный школяр, что сам ты ещё худший идиот, который собрался писать роман о парижском дне, но прежде вздумал собрать материал и лично, на собственной шкуре, испытать нелепый сюжет, что ни к самому ограблению, ни тем более к убийству того старика ты не имеешь отношения – всего-то ждал у машины и выкурил десяток папирос… Они будут кивать и лукаво улыбаться, но не поверят ни единому твоему слову. Джо Феллоу – первоклассный вор, но любит приврать, скажут они.

      Говорю доку, чтобы он шёл спать.

      Сам иду к матушке Симонэ. Её заведение работает круглосуточно.

      Симонэ встречает меня лично. Усаживает в плетёное кресло. Приносит яичный коктейль и крепкий кофе. Эта старуха знает о мужчинах больше, чем любая другая женщина. Больше, чем знаем о себе мы сами.

      – Монти наверху? – спрашиваю. Она пожимает плечами: а где же ему ещё быть.

      Я подожду. Просто