Тропик лейтенанта. Пиратское рондо. Александр Покровский

Крокодилы не порвут. А материя? Это только чуточку плотнее будет, чем обычный камуфляж! Нет, пора, пора, я считаю, шить для нас тропическую шинель и тропическую шапку-ушанку с дырочками для вентиляции! Как считаешь?

      – Балаболка!

      – Все, Шура, все! Молчу! Как насобираем целый ящик этого дерьма, так сразу же вам и сообщим. По радио. Где наше радио? Цветок благоуханный! Радист! Якоби! Карл Густав Мария Эльварес Франциско Якоб Якоби! Геша!

      – Я! – откликается радист Геша Якоби.

      – Как твой сундук?

      – Нормально!

      – Смотри мне, потомок великого изобретателя! Связь – это прыщ на заднице Военно-морского флота.

      – Да все будет нормально.

      Причалили к островку. Островок совершенно голый, длинный – в середине большой камень.

      Бузык немедленно набрасывается на Санина:

      – Это, по-вашему, остров? Это какая-то незначительная тоска в виде полоски суши. А пальмы где? Я вас спрашиваю: где пальмы? Когда меня посылали на эту планету, мне обещали, что остров обязательно будет с пальмами.

      – Отстань. Где я тебе пальмы найду?

      – Так мы ж здесь от жары подохнем и протухнем, а все консервы наши немедленно помрут. Геша! Якоби!

      – Я!

      – Продукты обернуть влажной ветошью и выставить на ветерок поближе к воде, чтоб, значит, слегка омывала. То есть чтоб они все время были в мокрой ветоши и на ветерке. Так они будут лучше охлаждаться. И канистру с пресной водой туда же!

      – Понял!

      – Фельдшер!

      – Я!

      – У тебя там ничего от жары не стухнет? А, медицина?

      – Не должно!

      – Не должно или не стухнет?

      – Не стухнет.

      – Смотри!

      – Ясно!

      – Геша! Как твой агрегат?

      – Уже передал, что мы на месте.

      – Хорошо. За камешком его спрячь от солнышка.

      – Ага!

      Бузык оборачивается к Санину:

      – Шура, ну давай прощаться, что ли?

      – Давай!

      – Прощай, Шура! (Картинно припадает к его груди.) Передай мое последнее прости родному крейсеру.

      – Ой! – вздыхает Санин. (Такие, как Бузык, не лечатся.)

      – Я остаюсь тут навсегда, Шура. (Рыдает, размазывает воображаемые сопли по щекам.) Буду добывать себе кораллы, есть их буду, пить, на голове носить, а потом найду себе женщину…

      Все провожают взглядами отходящий катер.

      – Ну, народ, – говорит Бузык буднично, по-деловому, смотря ему вслед, – а теперь надели на себя белье, и… за дело…

      Вода теплая, маску в воду – и сейчас вокруг тебя волшебный мир: рыбки, камни, кораллы – точно и не было никогда и никакой другой жизни.

      Через час они наломали груду кораллов.

      – Все, ребята, пошли есть, а то консервы действительно сдохнут.

      Примостившись за единственным камнем в убогой тени, они расправились с едой в один миг.

      – Ну что, народ, перекур двадцать минут,