Дюна. Первая трилогия. Фрэнк Герберт

сказал Пол. – Сожженные планеты, всеобщий хаос – нет, на такой риск он не пойдет.

      – Ты затеваешь отчаянную игру, – задумчиво сказал Кинес.

      – Чего более всего боятся Великие Дома Ландсраада? – спросил Пол. – Больше всего они боятся именно того, что происходит на Арракисе – здесь и сейчас. Того, что сардаукары перебьют их поодиночке, одного за другим. Вот, собственно, почему и существует Ландсраад. Это – то, что сцементировало Великую Конвенцию. Лишь объединившись, Великие Дома могут противостоять силам Империи.

      – Но они…

      – Они боятся именно этого, – повторил Пол. – Арракис станет для них тревожным сигналом. Каждый из них увидит себя в моем отце – увидит, как волки отбивают овцу от стада и режут ее…

      Кинес обратился к Джессике:

      – Может сработать этот план?

      – Я не ментат, – ответила Джессика.

      – Но ты – из Бене Гессерит.

      Она испытующе взглянула на него, затем произнесла:

      – В его плане есть и сильные, и слабые стороны… как у любого плана на этом этапе. И всякий план зависит от исполнения не меньше, чем от замысла…

      – «Закон есть высшая наука», – процитировал Пол. – Так начертано над воротами императорского дворца. Вот я и хочу показать ему, что такое закон.

      – Главное же, я не уверен, что могу доверять тому, кто задумал подобное, – проговорил Кинес. – У Арракиса есть собственный план, который мы…

      – Взойдя на трон, – спокойно сказал Пол, – я смогу мановением руки превратить Арракис в рай. Этой монетой я и собираюсь заплатить за вашу поддержку.

      Кинес застыл.

      – Моя преданность не продается, сир.

      Пол в упор взглянул на него через стол, встретив холодный блеск синих – синих-на-синем – глаз. Он изучил властное выражение обрамленного бородой лица, и жесткая улыбка коснулась его губ.

      – Хорошо сказано, – промолвил он. – Я приношу свои извинения.

      Кинес посмотрел Полу в глаза и наконец произнес:

      – Ни один из Харконненов никогда не признавал своих ошибок. Возможно, ты и не такой, как они, Атрейдес.

      – Может быть, таковы уж недостатки их воспитания, – усмехнулся Пол. – Ты сказал, что твоя преданность не продается, но, думаю, есть у меня такая монета, которую ты согласишься принять. За твою преданность я предлагаю свою преданность. Целиком и полностью.

      «Мой сын в полной мере обладает знаменитой искренностью Атрейдесов. У него есть это поразительное, граничащее с наивностью, чувство чести – и какое же это великое оружие!..»

      Она видела, как потрясли Кинеса слова сына.

      – Чепуха, – сказал Кинес. – Ты всего лишь мальчик, и…

      – Я – герцог, – поправил Пол. – И я – Атрейдес. Атрейдесы никогда не нарушали такой клятвы.

      Кинес сглотнул.

      – Когда я говорю «целиком и полностью», – продолжал Пол, – я не делаю никаких оговорок. Я готов, если нужно, отдать за тебя жизнь.

      – Сир! – вырвалось у Кинеса. Но теперь Джессика видела, что он обращается не к пятнадцатилетнему мальчику, а к мужчине – и к высшему.