Зима мира. Кен Фоллетт

газету перед мамой.

      – Я рассказал Хойлу, что беспорядки начали охранники, и в доказательство дал ему фотографии! – сердито сказал он. – Почему же он напечатал не правду, а вот это?

      – Потому что он – консерватор, – ответила она.

      – Но ведь газеты должны писать правду! – воскликнул Вуди звенящим от яростного возмущения голосом. – Не могут же они просто выдумывать то, чего не было!

      – Очень даже могут, – сказала мама.

      – Но это нечестно!

      – Добро пожаловать в реальный мир, – сказала мама.

VI

      Проходя через вестибюль отеля «Риц-Карлтон» в Вашингтоне, Грег Пешков с отцом столкнулись с Дейвом Рузроком.

      Дейв был в белом костюме и соломенной шляпе. Он посмотрел на них с ненавистью. Лев поздоровался, но Дейв презрительно отвернулся, ничего не ответив.

      Грег знал почему. Все лето Дейв нес убытки, потому что «Театры Рузрок» не получали самых модных фильмов. И должно быть, Дейв догадался, что это как-то подстроил Лев.

      На прошлой неделе Лев предложил Дейву за его сеть кинотеатров четыре миллиона – половину того, что предлагал раньше, – и снова Дейв отказался.

      – Цена будет падать, Дейв, – предостерег его Лев.

      – Интересно, что он здесь делает? – сказал Грег.

      – Он приехал, чтобы встретиться с Солом Старром. Хочет спросить, почему Сол не дает ему хороших фильмов, – Было очевидно, что Льву все об этом известно.

      – И что ответит мистер Старр?

      – Будет водить его за нос.

      Грег восхитился возможностями отца все знать и оставаться на гребне волны в любой ситуации. Он всегда был на ход впереди.

      Они вошли в лифт. Грег раньше не был в этом отеле, в постоянном номере отца. И его мать Марга никогда там не бывала.

      Лев проводил в Вашингтоне много времени, потому что правительство вечно вставляло палки в колеса киноиндустрии. Людей, считающих себя законодателями морали, очень беспокоило, что показывают на большом экране, и они давили на правительство, чтобы кинокартины проходили правительственную цензуру. Лев смотрел на это как на торг (он вообще смотрел на жизнь как на торг), и его главной целью было избежать формальной цензуры, добровольно придерживаясь определенного свода правил. Эту стратегию поддерживал и Сол Старр, и большинство других голливудских шишек.

      Они вошли в гостиную, невероятно пышную, гораздо более, чем просторные апартаменты в Буффало, где жили Грег с матерью, – он всегда считал их роскошными. Здесь была мебель на тонких ножках – наверное, французская, подумал Грег, – дорогие каштаново-коричневые бархатные шторы на окнах и огромный проигрыватель. В центре комнаты, к его изумлению, на желтом шелковом диване сидела кинозвезда Глэдис Энджелус.

      Говорили, что она – самая красивая женщина в мире.

      Грег понимал почему. Она вся излучала желание, от призывных темно-синих глаз и до скрещенных под облегающей юбкой длинных ног. Когда она протянула руку, здороваясь, алые губы улыбнулись, а круглые груди под мягким свитером соблазнительно