Избравший ад: повесть из евангельских времен. Татьяна Альбрехт

не говорить об этом.

      – Да… Но что мне делать, когда ты приходишь и молчишь?! За целый час ни слова! А седые нити в твоих волосах, морщины на лбу! Это в двадцать-то три года! А это! – Киренеянин ткнул пальцем в кувшин.

      – Верно, – грустно усмехнулся Иуда, – я нарушил запрет… А-а, к мастеме[36]! Я совершил более страшное отступничество.

      – В чем дело? – испуганно спросил трактирщик.

      – Не важно. Все, Симон, хватит об этом! Расскажи, лучше, какие новости в Иерусалиме.

      – Как знаешь, Иуда… Ох, только Господь разберет, что же ты за человек!

      Он лишь грустно улыбнулся в ответ.

      – Я слушаю, Симон.

* * *

      На рассвете трактирщик осторожно откинул полог. Иуда спал, растянувшись прямо на полу. Кувшин был пуст. Киренеянин несколько секунд молча смотрел на спящего, потом вздохнул и тихо склонился над ним.

      – Вставай, Махайра.

      Он тронул Иуду за плечо. Тот перехватил его руку, резко выкрутил.

      – Ай! Осторожно!

      Иуда отпустил его, трактирщик отступил.

      – Чуть руку мне не сломал! Что это с тобой? – обиженно спросил он, растирая кисть.

      – Прости, Симон! Со сна показалось. Никогда больше так не подкрадывайся ко мне.

      – Да уж, не буду! Ты просил разбудить пораньше.

      Иуда огляделся.

      – Верно. Уже рассвет. Спасибо.

      – Есть хочешь?

      – Нет! Ты накормил меня на неделю вперед. И напоил.

      – Ну, уж, это ты сам!

      – А зачем ты мне его принес? Знаешь же…

      – Ты просил. Мне нет дела до ваших запретов.

      – Да? Спасибо, Певец вина. Я кругом в долгу у тебя. Где еще меня так сытно накормят?

      – О, об этом я не беспокоюсь, Иуда! Заработать на хлеб ты всегда сможешь. Меня волнует другое.

      – Что же?

      – Как дальше? Ты возвращается в братство?

      – Симон! Я же просил!

      – Помню! Но не могу я спокойно смотреть на тоску в твоих глазах! Ведь что-то не так с тобой, я точно знаю.

      – Да не лезь ты мне в душу, ради Бога! – Иуда отвернулся, провел руками по лицу. – Симон, не надо, пожалуйста! – удивительно мягко, почти ласково произнес он. – Если мне понадобится выговориться, я приду к тебе первому, ведь ты – мой самый верный друг. А пока никаких расспросов, прошу тебя! Я сам во всем разберусь.

      – Хорошо, я понял. Прости меня!

      – Ничего. Ладно, дай воды, и я пойду. Мне пора.

      Сборы были недолгими. Иуда решительно отверг котомку с едой, напился воды и направился к выходу. На пороге он остановился.

      – Извини, если был резок. Не хотел тебя обидеть.

      – Я понимаю! Махайра ты и есть – твой учитель был прав. Знаешь же, на тебя я не обижаюсь. Когда мы увидимся?

      – Наверно, скоро, если я тебе еще не надоел.

      Киренеянин возмущенно хмыкнул.

      – Когда?

      – Бог знает! Но ты же всегда меня ждешь.

      – Конечно… мальчик мой.

      – Симон! – голос Иуды дрогнул, он крепко обнял толстяка. – Старый ты Силен! Ну подумай, зачем я тебе нужен – одни лишние заботы и печали на твою мудрую голову?

      – Перестань!

36

Мастема (ивр. mastemah – противоречие, враждебность) – демон, часто отождествляемый с Сатаной. В свитках Мертвого моря выступает как верховный демон. Является демоном вражды и раздора.