На полпути к себе. Вероника Иванова

почти выкрикнула она, но тут же опомнилась, понижая голос: – Ко многим… Меня раздирала тоска. Такая глубокая, такая горькая, что я не замечала смены дня и ночи… Я не чувствовала своего ребенка, своего единственного ребенка, первого и последнего…

      – Почему же – последнего? – Странно и удивительно. Надо уточнить.

      – Один из магов… Человеческих магов… Пообещал помочь. Но предупредил, что я больше не смогу иметь детей. – В бирюзовых глазах промелькнула тень. Очень печальная. Очень страшная.

      – Но он не помог? – уточнил я.

      – Он обещал… Говорил, что нужно выждать время… Потребовал, чтобы я заняла место в свите маленького принца.

      – В качестве личного палача? – Поверьте, я не хотел причинять лишнюю боль и без того настрадавшейся женщине, но прятать ЭТУ горечь не считал нужным.

      – Не только. Я делала много… всего. Убивала… Я не помню всех мертвых лиц, и это к лучшему: иначе не удалось бы ни разу сомкнуть глаз… – Признание далось эльфийке с трудом. Потому что она признавалась в первую очередь самой себе.

      – Вы так легко забирали чужие жизни? – Мои представления о листоухих не имели ничего общего с образом жестокого убийцы. Высокомерные? Сколько угодно! Гордые? О да! Прекрасные? Несомненно! Но – мясники?

      – Нелегко. – Она помолчала и продолжила медленно, словно пробуя слова на вкус: – Я не могла избавиться от боли, и маг… сделал для меня порошок…

      – На основе «росы», разумеется! – кивнул я.

      – Очень может быть, – согласилась эльфийка. – Только не скажу, какой именно. Просто не знаю. Я… забывалась. Я отпускала себя, и освобождавшееся место занимал кто-то… чужой. Грубый. Мерзкий. Беспощадный. Бесчувственный. Я видела эту тварь, дышала вместе с ней, но… не могла противиться. Да и не хотела. Нанюхавшись порошка, я забывала о ребенке, забывала о той боли, которая терзала сердце… И не желала вспоминать.

      Ай-вэй, дорогуша! Чужой… Ишь чего придумала! Зелье мага открывало двери Темного Храма твоей души, выпуская то, что обычно прячется во мраке. Не понравилась встреча со своей темной половинкой? То-то! Хорошо еще, что ты не осознала, насколько этот «чужой» неразрывно с тобой связан… Вот когда поймешь, ужаснешься по-настоящему, как ужаснулся в свое время я.

      – Сколько же все это продолжалось?

      – Год. Может, два. Не знаю… Время меня не волновало. Я металась от одной мерзости к другой, пока… Пока не столкнулась с тобой.

      – Хм… – Я невольно напрягся. Ну вот, опять ожидается гимн чудесному избавлению!

      – Как тебе удалось сделать то, перед чем оказались бессильны лучшие маги? – Бирюза взгляда настойчивой кошкой ткнулась в мое лицо.

      – Я ничего не делал.

      – Но…

      – Клянусь, я даже не мыслил что-либо делать! Если честно, в тот момент я был до смерти напуган… – Признаюсь скрепя сердце.

      Эльфийка