Лабиринт Мечтающих Книг. Вальтер Моэрс

нить рассказа.

      – Я побежал, – продолжил он повествование, – нет, я помчался назад к своей яме и собрал вокруг себя своих товарищей по несчастью. Всех обитателей Кладбища забытых писателей. Потом я обратился к ним. «Послушайте! – воскликнул я. – На меня только что снизошел Орм!» «Ну, понятно!» – крикнул кто-то и рассмеялся. «Со мной такое постоянно случается!» – крикнул другой. Раздался всеобщий смех и хихиканье, потом все опять успокоились. Я поднял руку и начал сначала: «Я знаю, друзья, это звучит несколько странно, особенно при нынешних обстоятельствах. Хотите верьте, хотите – нет, но ситуация такова, что перед моим внутренним взором стоит эпохальное лирическое стихотворное произведение, которое, если его каким-то образом не зафиксировать, вскоре будет потеряно навсегда, так как нигде нет бумаги, и оно уже меркнет в моей памяти. Это произведение родилось в моей голове, когда на нас обрушилась огненная волна, и я уверен, что это подарок Орма. Но я также знаю, что многие из вас не верят в Орм и соответственно в безумную историю. Поэтому я просто хочу попросить вас о дружеской услуге. Даже если вы считаете, что я потерял рассудок. Просто сделайте то, о чем я вас попрошу. Это не очень трудно». «Ну, хорошо, – сказал кто-то. – Что мы должны сделать?» «Все очень просто: прямо сейчас я прочту вслух это стихотворение. Строфу за строфой, и я хотел бы, чтобы каждый из вас запомнил одну из строф. Я буду останавливаться перед каждым из вас и декламировать строфу громко, отчетливо и медленно. Пожалуйста, сохраните эти строфы в вашей памяти до тех пор, пока вы не найдете возможность их записать. Это все».

      При воспоминании об этом событии взгляд Овидоса прояснился. Он смотрел сквозь меня.

      – Вот так произошло Чудо с Кладбища забытых писателей, как его впоследствии называли в Книгороде. Это было, конечно, нечто иное, нежели чудо, это была всего лишь репетиция хора. Но тогда мы это так же мало осознавали, как и тот факт, что это, должно быть, то самое мгновение, которое изменит нашу жизнь к лучшему. Того, как мы выглядели в тот момент – промокшие и с ног до головы вымазанные глиной, – не пожелаю никому.

      Я расслабленно откинулся назад, о мои дорогие друзья! В рассказе Овидоса, кажется, наметился радостный поворот, и мое настроение улучшилось, стало почти дурашливым. Я то и дело подавлял в себе желание громко рассмеяться, даже если для этого не было настоящей причины. Оба гнома закурили очередную трубку.

      – Смех и глупые замечания смолкли уже после первых строк, которые я продекламировал, – рассказывал Овидос. – Я заметил, как изменились удивленные взгляды. Так как, если даже мы все вместе были несостоявшимися писателями, мы все же знали толк в исключительно хорошей литературе, если таковая попадалась. Даже те среди нас, кто вообще-то не верил в Орм, поняли, что принимают участие в чем-то особенном. Прочитав несколько строф, я увидел, как у некоторых по лицу бегут слезы, я читал в их взглядах восхищение, откровенную зависть или чистый восторг, когда они пытались запомнить строки. В их глазах светился