Исповедь Цирцеи. Дарья Кожевникова

недавно. Даже побаивалась тебя, если честно.

      – Ну, на то я и охранник, чтобы выглядеть устрашающе, – усмехнулся Геннадий.

      – Да уж… – Аглая посмотрела на его большие грубые руки, лежащие на столе, и вдруг с пьяной решимостью спросила: – А правду говорят, что ты в тюрьме сидел?

      – Правду, – ответил он, несколько обескураженный неожиданностью вопроса. – А что?

      – Да нет, ничего. – Аглае стало неловко, и она взялась за графин, в котором еще плескалась прозрачная водка. – Прости за бестактность.

      – Ну, за это-то! – Гена повел могучими плечами, снова усмехнулся. – Поверь, в жизни есть вещи куда похуже.

      – Есть, – согласилась Аглая, нахмурившись. – И все же, прости еще раз. Чего спьяну не ляпнешь.

      – Айка, я всегда предпочитал искренних говорунов двуликим молчунам.

      – Почему двуликим? – удивилась Аглая.

      – Да потому что молчаливый человек частенько хочет выглядеть совсем не таким, каков он на самом деле. Вот взять хотя бы сейчас тебя, например. По виду – само раскаяние в своей несдержанности. Но готов побиться об заклад, что при этом тебе очень даже хочется спросить, а за что именно я сидел.

      – Ну, и за что же? – не стала отпираться Аглая.

      – А если скажу, не сбежишь в панике из-за стола?

      – За убийство, что ли? – догадалась Аглая.

      Гена лишь кивнул в ответ, отобрав у нее инициативу и разливая по стопкам остатки водки.

      – И… кого же ты? – не удержалась Аглая от очередного вопроса.

      – Выродка, – коротко, но с чувством ответил Гена. – Старая история, Айка. И очень дрянная. Мне совсем не хочется ее вспоминать. И так не забывается, хоть с той поры девять лет минуло: семь отсидел, а два на свободе гуляю.

      – Семь лет? Это за убийство? Я думала, за это больше дают, – с пьяной откровенностью удивилась Аглая.

      – Может, и этого бы не дали, потому что с доказательствами было хило. – Гена не обиделся, угадав в Аглаином вопросе не любопытство, а искренний интерес к себе. – Но я оказался меж двух огней. Папаша того выродка, которого еще при рождении следовало придушить, настаивал, чтоб мне дали по полной, и даже пользовался для этого своими связями, какие-то рычаги нажимал. Но следователь мне попался честный мужик и не купился на посулы с угрозами, а все сделал для того, чтобы я получил минимальный срок. Вот в итоге и вышло среднее арифметическое. Как я потом слышал, следователь за это поплатился, его в звании понизили, но пересматривать мое дело не стали, оставили все как есть. Быть может, потому что доказательств и в самом деле было кот наплакал, всего парочка косвенных зацепок. А вообще, скажу я тебе, Айка, нет в этом мире справедливости. Ни хрена нет! Один сплошной бордель.

      – Ладно, Ген, не заводись. – Аглая успокаивающе похлопала его по руке. – Бордель, согласна. Но нам с тобой в нем еще жить и жить.

      – Да кто его знает, долго ли? – пожал плечами Гена. – Алка вон… уже отмучилась.

      – Можно сказать и так, – при