Молчание посвященных. Александр Звягинцев

в клетку.

      – Я не был в клетке…

      – Разве твоя комната в клинике Айюб-хана не была клеткой, сахиб? Разве ты в ней не чувствовал себя птицей с перебитыми крыльями?

      Сарматов недоуменно пожал плечами:

      – Не понимаю, дорогой Юсуф, о чем ты…

      – Придет время, и сахиб все поймет, – загадочно улыбнулся тот.

      Поколесив по пыльным улочкам Пешавара, «Тойота» свернула на пустынное загородное шоссе, на котором ее поджидал в открытом армейском джипе Метлоу. Когда Сарматов и Юсуф по его приглашению перебрались в джип, здоровенный негр в форме морского пехотинца армии США погнал машину к селению, прилепившемуся к горному отрогу. Там над низкими глинобитными домами возвышалась мечеть с величественным минаретом.

      – Сэр! – заволновался Юсуф. – Куда мы едем?.. Разве сахиб и Юсуф не летят в Гонконг?..

      – Мы заедем в мечеть к моему другу мулле Нагматулле и там все решим, – неопределенно ответил Метлоу.

      – Что такое мечеть? – спросил Сарматов.

      – Дом Аллаха, в котором нельзя лгать, – кинув взгляд на Юсуфа, пояснил Метлоу.

      – Лгать нельзя нигде! – еще больше заволновался Юсуф…

      Седобородый мулла Нагматулла, ступая по ковру босыми ногами, вынес из бокового придела мечети испещренный затейливой арабской вязью старинный Коран и положил его на низкий столик перед опустившимся на колени Юсуфом.

      Кивнув стоящему в стороне американцу, мулла простер над головой Юсуфа руки.

      – Аллах акбар! – нараспев произнес он.

      – Аллах акбар! – откликнулся Юсуф.

      – Раскрываю тебе великую тайну, Юсуф, сын Рахмона, – торжественно сообщил старый мулла. – Этот Коран во времена завоевателя народов Тимура был привезен из Мекки, священного города пророка Мухаммеда, да благословит его Аллах и приветствует.

      – Да благословит его Аллах и приветствует! – вторил ему Юсуф в величайшем волнении.

      – Готов ли ты, Юсуф, как истинно правоверный мусульманин, поклясться на этой священной книге, что не оставишь в беде поручаемого тебе жаждущего исцеления человека?

      – Да, да, я готов! – затряс головой тот.

      – Что станешь его поводырем на суетном и нечестивом людском торжище до той поры, пока болезнь не покинет его тело и мозг?

      – Буду его поводырем…

      – Что не предашь этого человека и не воспользуешься его беспомощностью ему во зло, не воспользуешься его деньгами в своих корыстных целях?

      – Не предам и не воспользуюсь его деньгами.

      – Если Аллаху будет угодно прекратить земной путь его, то ты, Юсуф, как правоверный мусульманин, предашь ли земле его прах?

      – Предам земле прах.

      – Готов ли ты поклясться в этом на священной книге мусульман?

      – Все сказанное тобой, уважаемый Нагматулла, почту за честь исполнить и готов подтвердить это клятвой на священном Коране из Мекки…

      – Не спеши с ответом, Юсуф, сын Рахмона, – суровым взглядом смерил Юсуфа мулла. – Неторопливость