Разрешение на штурм. Сергей Москвин

склонный к сантиментам Абу Умар.

      – Мы взяли русского ученого вместе с его семьей. Но, видимо, у него оказалось слабое сердце, и он умер, не выдержав применения «сыворотки правды». Поэтому нам пришлось убить и всех остальных.

      На несколько секунд в разговоре повисла пауза, после чего в трубке зазвучал озабоченный голос Абу Умара:

      – Ты снова подвел меня, Шах. Сначала с французом, теперь с русским! Эти ошибки заставляют меня усомниться, верно ли мы поступили, доверив тебе добыть для нашего дела атомный огонь возмездия!

      – Француз ничего не знал, поэтому его пришлось ликвидировать, – поспешно заговорил главарь диверсантов. Он, как никто другой, знал, чем грозит виновным гнев шейха Абу Умара, так как сам не раз выступал в роли его карающей десницы. – А с русским действительно произошла ошибка. Но я исправлю ее, хозяин! Перед тем как умереть, русский сообщил мне, где хранится информация об их атомной бомбе, и назвал имя конструктора, который сможет сделать бомбу.

      – Что ж, у тебя будет этот шанс, – веско произнес шейх. – Когда ты сможешь прибыть ко мне, чтобы обсудить детали предстоящей операции?

      – Я вылечу сразу, как только избавлюсь от трупов.

      – После смерти академика в России может подняться большой шум. Поэтому его смерть не должна вызвать никаких подозрений, – предупредил Абу Умар.

      – Не беспокойтесь, хозяин. Никто ничего не заподозрит, – убежденно воскликнул Шах.

      – Да поможет тебе Аллах! – напоследок произнес Абу Умар и отключился.

      Главарь диверсантов тоже положил телефонную трубку и, переведя взгляд на своих боевиков, грозно приказал:

      – Что встали?! Грузите тела обратно в машину! Надо заканчивать с этими русскими и убираться отсюда!

      2. Управление по борьбе с терроризмом ФСБ России, Москва

      4 мая – понедельник 12.45

      Полковник Егоров, старший оперуполномоченный по особо важным делам, собрал в папку разложенные на столе документы, вложив туда же недописанный отчет о своей последней командировке в Чечню, откуда он вернулся всего несколько дней назад. Составление отчета шло тяжело, и Егоров решил прерваться на время обеда. Он запер папку в служебный сейф и направился к двери кабинета, когда на столе призывно зазвонил телефон внутренней связи. Мысленно усмехнувшись, Егоров снял телефонную трубку:

      – Слушаю, Егоров.

      Его лицо приняло серьезное выражение. Телефонный звонок шел от самого начальника управления.

      – Андрей Геннадьевич, сейчас свободен? Зайди ко мне, – донесся из трубки озабоченный голос начальника антитеррористического управления.

      – Сейчас буду, Олег Николаевич.

      Егоров быстро надел пиджак, подтянул и поправил узел галстука. Генерал-лейтенант Локтионов не терпел неаккуратности ни в чем, в том числе и во внешнем виде своих сотрудников. Темно-синий костюм отлично смотрелся на Егорове, а подобранные в тон рубашка и галстук выгодно подчеркивали достоинства его спортивной фигуры. А вот причина внезапного вызова