Детектив от Иоанна. Андрей Дышев

авиакомпании и все время поглядывала на Аулиса. «Это твой последний шанс!» – говорили ее глаза. Но Аулис отводил взгляд, хмурил брови и всем своим видом показывал, что он человек принципа и от своих намерений не отказывается.

      – Что ж, ладно. Я подчиняюсь вам, – вдруг согласился командир, правда, с каким-то скрытым злорадством. – Если он так настаивает, то пусть летит. Только вы, пожалуйста, потом подтвердите, что я не тянул его силой. Я на него вообще смотреть не буду. Он для меня не существует. Пусть проходит в самолет как бы втайне от меня.

      И командир в самом деле отвернулся, с блаженной улыбкой глядя на прыгающих по пальмам обезьян.

      Администратор подтолкнула Аулиса в спину, мол, скорее поднимайся в самолет, пока тебя не разоблачили. По правде говоря, где-то в глубинах души у Аулиса заскрежетало неприятное чувство сомнения в целесообразности полета, но он быстро привалил сомнения прирожденным упрямством и коммерческой алчностью.

      – Спасибо вам, – сказал он на прощанье администратору.

      Она уже шла к терминалу, но, услышав слова благодарности, остановилась, обернулась и недоверчиво взглянула на Аулиса.

      – Что ты сказал? Спасибо?

      И вдруг по-эстрадному громко расхохоталась, широко раскрыв рот и обнажив кровяно-красные десны, чем стала похожа на лошадь Пржевальского.

      Столь же внезапно заткнувшись, администратор воровато ссутулилась, как если бы покидала место преступления, и поспешила к терминалу, чтобы затеряться в многочисленных коридорах, в служебных кабинетах, среди пыльных шкафов с устаревшей документацией. Ее могучее тело колыхалось под оливковой рубашкой, словно вода в кожаном бурдюке. Командир, насвистывая государственный гимн, продолжал глазеть на обезьян. Аулис кинул прощальный взгляд на дрожащий в раскаленном мареве город, мысленно спросил себя, все ли он правильно делает, но оставил этот вопрос без ответа и решительно поднялся в самолет. Командир тотчас последовал за ним и, зайдя в тамбур, наглухо задраил дверь, да еще, проверяя надежность, со всей дури двинул по ней ногой.

      – Я не ошибся, самолет летит в Норт-Фруди? – уточнил у него Аулис, все больше терзаясь странными сомнениями.

      – Не все ли тебе равно? – ответил командир, нехорошо улыбаясь и извергая крепкий запах перегара. – Теперь-то тебе какая разница? Теперь-то от тебя ничего не зависит. Ты уже все сделал, что мог.

      Аулис решил, что командир просто неправильно понял его вопрос, зашел в салон и сразу увидел, что значит коммерческий спецрейс. Все сиденья были заняты, но не пассажирами, а объемными тюками и коробками. Аулис прошел по узкому проходу в конец салона в поисках свободного места и обнаружил, что в креслах последнего ряда удобно устроился блондин, с двух сторон опекаемый толстым и худым полицейскими. У блондина было незапоминающееся, стандартное лицо, словно вылепленное из гипса студентом-скульптором; в это лицо глубоко въелось выражение послушания и активного содействия следствию; медный загар хорошо