Краденое счастье. Мария Воронова

кровеносная, всякое такое.

      – Я сюда не шутить пришел! – воскликнул Лев Абрамович, но быстро взял себя в руки. – Слава, послушайте, вы знаете, кто поселился в крайнем доме?

      Мстислав Юрьевич покачал головой. Он вообще мало следил за деревенской общественной жизнью, сосредоточившись на собственных делах. Да, кажется, проезжая мимо крайнего дома, он с недавних пор стал замечать там какое-то шевеление, но не придал значения.

      Деревня, где жил Зиганшин, вообще была страшной глухоманью, хоть располагалась всего в часе с небольшим езды от Питера. От второстепенной дороги, связывающей райцентр с отдаленным поселком, отходило узкое разбитое шоссе, по которому не ходил уже никакой общественный транспорт, и требовалось преодолеть еще восемь километров или на машине или пешком, чтобы добраться до места. Еще дальше, через два километра, слава богу, находилась лесопилка, иначе зимой дорогу бы совсем заносило снегом.

      Сама деревня представляла собой небольшую группу домов, расположенную по левую, если смотреть от города, сторону дороги, несколько поодаль от нее. А крайний дом находился по правую сторону, скрытый от посторонних взглядов разросшимися одичавшими яблонями.

      Любящий уединение Зиганшин сначала хотел купить именно этот дом, много лет простоявший пустым, но ему сказали, что хозяин находится в местах лишения свободы, и Мстислав Юрьевич решил не осложнять себе жизнь сомнительной сделкой.

      Теперь, видимо, домовладелец освободился.

      – Это же прожженный уголовник! – воскликнул Лев Абрамович. – Слава, вы бы видели эту рожу!

      – Рожа – не рожа, – протокольным голосом ответил Зиганшин, – а формально он отдал долг обществу и теперь волен жить, где хочет.

      – Но это же я не знаю, что такое! – продолжал волноваться дед. – Он мне Фриду пугает! Девочка прибежала сама не своя… А у вас дети, между прочим!

      – Я за ними слежу! – огрызнулся Зиганшин. – Знаете пословицу: держи дом на замке и не говори, что сосед – вор. Никогда нельзя оставаться беспечным, кто бы ни жил рядом с тобой.

      – Нет, но это! Это же страшно и опасно. Поселилась какая-то сволочь, теперь шагу из дому не ступить! Как Фрида одна теперь пойдет на автобус? Слава, надо что-то делать!

      Зиганшин пожал плечами:

      – Что именно сделать? Нельзя же уничтожать всех плохих людей, чтобы хорошим жилось спокойнее? Это плохо. Не так плохо, конечно, как собирать чернику комбайном, но все же нехорошо.

      – Я думал, вы серьезнее отнесетесь! – вскричал Лев Абрамович и заходил туда-сюда еще быстрее. – Он совершенный отморозок, он может натворить все, что угодно!

      – Но официально он теперь такой же человек, как мы с вами, и имеет такие же права…

      – И право приставать к моей внучке? Ладно он нас ограбит, черт с ним, но за Фриду я реально боюсь!

      Зиганшин задумался, ничего не отвечая.

      – Я понимаю, о чем вы сейчас думаете. Что я враждовал с вами по каким-то выдуманным поводам, а перед лицом настоящей опасности сразу прибежал просить