Без семьи. Гектор Мало

ничего не ответил. Страшные слова «я рассержусь» ещё звучали в моих ушах.

      – Спит, – заметила матушка Барберен. – Он засыпает сразу же, как только ляжет. Можешь спокойно говорить обо всём: он тебя не услышит. Чем кончился суд?

      – Дело проиграно! Судьи решили, что я сам виноват в том, что находился под лесами, и потому хозяин ничего мне не должен платить. – Тут он стукнул кулаком по столу и произнёс несколько бессвязных ругательств. – Деньги пропали, я искалечен, нас ждёт нищета! Мало того: возвращаюсь домой и нахожу здесь ребёнка. Объясни, пожалуйста, почему ты не сделала так, как я велел?

      – Потому что я не могла…

      – Не могла отдать его в приют для подкидышей?

      – Трудно расстаться с ребёнком, которого сама выкормила и которого любишь, как родного сына.

      – Но ведь это не твой ребёнок!

      – Позднее я хотела отдать его в приют, но он заболел.

      – Заболел?

      – Да, он болел, и если бы я его отдала в это время в приют, он бы там умер.

      – А когда выздоровел?

      – Он долго не поправлялся. За одной болезнью последовала другая. Прошло много времени. И я решила, что раз я могла кормить его до сих пор, то смогу прокормить и в будущем.

      – Сколько ему теперь лет?

      – Восемь.

      – Ну что ж, он пойдёт в восемь лет туда, куда должен был отправиться раньше.

      – Жером, ты не сделаешь этого!

      – Не сделаю? А кто мне помешает? Неужели ты думаешь, что мы будем вечно держать его у себя?

      Наступило молчание, и я смог перевести дух. От волнения у меня так сжалось горло, что я чуть не задохнулся.

      Матушка Барберен продолжала:

      – Как тебя изменил Париж! Раньше ты не был таким жестоким.

      – Париж не только изменил меня, но и сделал меня калекой. Работать я не могу, денег у нас нет. Корова продана. Можем ли мы теперь кормить чужого ребенка, когда нам самим нечего есть?

      – Но он мой.

      – Он такой же твой, как и мой. Этот ребёнок не приспособлен для жизни в деревне. Я рассмотрел его во время ужина: он хрупкий, худой, у него слабые руки и ноги.

      – Но он очень хороший, умный и добрый мальчик. Он будет работать на нас.

      – Пока что нам нужно работать на него, а я не могу больше работать.

      – А если найдутся его родители, что ты тогда им скажешь?

      – Пошлю их в приют. Однако хватит болтать, надоело! Завтра я отведу его к мэру[1]. А сегодня хочу ещё зайти к Франсуа. Через час я вернусь.

      Дверь отворилась и захлопнулась. Он ушёл.

      Тогда я живо вскочил и стал звать матушку Барберен:

      – Мама, мама!

      Она подбежала к моей кровати.

      – Неужели ты отправишь меня в приют?

      – Нет, мой маленький Реми, нет!

      И она нежно поцеловала меня, крепко сжимая в своих объятиях. Эта ласка ободрила меня, и я перестал плакать.

      – Так ты не спал? – спросила она меня нежно.

      – Я не виноват.

      – Я тебя не браню. Значит, ты слышал всё, что говорил Жером? Мне следовало

1

Мэр – лицо, стоящее во главе сельской общины или городского самоуправления.