Враг неведом. Ник Перумов

повела плечами.

      – Мы… мы ведь зимой никуда не ходим, – жалобно произнесла она. – Многие так и вовсе засыпали до весны, до солнышка. Я-то, правда, не спала… но всё равно.

      Буян кивнул.

      – Ага, ага, вот только девчонку положим… пока не проснулась…

      – «Не проснулась»? – внезапно передразнила Ольтея. – Ты что, совсем ослеп? Она без чувств… и очень, очень, очень больна. Я думала, ты видишь…

      – Как без чувств? Как больна? – только и смог выдавить Буян.

      Ольтея только поджала губы.

      – Я эту хворь лечить не умею. Давай же, давай шевелись! Тут уж не до церемоний… живой бы донести…

      – Погоди, ты что… хочешь прямо в клан с ней?! – Буян чуть не подпрыгнул.

      – Если мы оставим её в лесу, она может умереть… – Наморщив загорелый лобик, Ольтея всматривалась в личико Лиззи. – Болезнь вырвалась наружу… а до этого пряталась… вот почему я её не сразу и заметила…

      Она бормотала всё тише и тише, ладони ламии уже скользили над грудью девочки, словно пытаясь на ощупь отыскать камешек в мелком песке.

      – Быстрее! – поторопила Ольтея. – Идём… идём прямо в клан. Другого выхода нет. Или весь наш поход окажется напрасным.

      Ламия впервые произнесла слова «наш поход». Это стоило запомнить, сказал себе Буян.

      – А если…

      – Но ведь ты не позволишь, правда? – Ольтея прижалась плечом к грубой чешуе своего спутника.

      У Буяна было своё мнение на эту тему, однако он предпочёл не распространяться. Магия есть магия, победа над Середичами стоила недёшево. А здесь…

      Однако он даже не замедлил шага. Если клану нужно – он схватится и с Фатимой, и со всеми прочими Ворожеями. Великий Дух вырвал его из объятий огненной смерти, провёл невредимым через неописуемые опасности, дав понять, что избранный Буяном путь – истинен. А раз так – что может заставить его повернуть?

      Сухие увалы мало-помалу опускались, разглаживались, древесные стволы смыкались теснее, гуще становился подрост; над головами затанцевали крошечные молодые феечки, вспыхнула яркая радуга их тончайших, невидимых крыл. Ольтея подняла голову, коротко блеснула быстрая улыбка – и ламия вновь склонилась к бесчувственной девочке.

      Вот и первая ограда, вот и первое поле… Буян осторожно раздвинул ветки. Осенний лес коварен, кажется, ты надёжно укрыт – ан нет, листвы почти не осталось и откуда ни возьмись может прилететь меткая стрела. Стрел Буян не боялся – не по ним его броня, – однако за стрелами могли последовать заклятия, что куда хуже.

      Поле казалось пустым. Толстяки давно выкопаны… стоп! Как раз-таки и не выкопаны. Вернее, выкопаны, но не до конца. Не мало их так и осталось торчать, догнивая, в земле. Ботва растоптана, смята – словно прошёл прайд кособрюхов. Что-то плохо ты управляешься с делами, Фатима…

      На не убранных до конца полях обязательно полагалась охрана. Хотя бы дозорные. Это Буян помнил крепко – однако на сей раз ни на самом поле, ни вокруг никого не оказалось.

      – Буян! Пошли, нельзя мешкать!

      Тонкой лесной перемычкой меж двух