Книга Балтиморов. Жоэль Диккер

у них, плескались в бассейне или плавали в океане. Там был даже маленький катер у деревянного причала, мы время от времени брали его и курсировали по бухте. В благодарность мы часто оказывали Кларкам мелкие услуги, главным образом работали в саду; в этой области мы были мастерами – я скоро объясню почему.

      В Хэмптонах мы теряли счет дням. Быть может, это меня и обмануло – это ощущение, что все будет длиться вечно. И что мы будем вечно. Как будто в этом зачарованном месте, на этих улицах, в этих домах люди неподвластны времени и его разрушениям.

      Я помню стол на террасе, где дядя Сол устраивал свой, как он говорил, “кабинет”. Прямо у бассейна. После завтрака он раскладывал там свои папки, тянул туда телефон и работал по крайней мере до обеда. Не раскрывая профессиональных секретов, он рассказывал нам о делах, которые вел. Я слушал его объяснения развесив уши. Мы спрашивали, как он собирается выиграть процесс, и он отвечал:

      – Выиграю, потому что так надо. Гольдманы никогда не проигрывают.

      А потом спрашивал нас, что бы мы делали на его месте, и мы, все трое, воображая себя великими законниками, наперебой выкрикивали идеи, какие приходили нам в голову. Он улыбался и говорил, что мы станем отличными адвокатами и в один прекрасный день сможем работать в его бюро. От одной этой мысли у меня кружилась голова.

      Спустя несколько месяцев, приехав в Балтимор, я рассматривал газетные вырезки: тетя Анита заботливо хранила все статьи, где говорилось о процессах, подготовленных в Хэмптонах. Дядя Сол выиграл. О нем писали во всех газетах. Мне до сих пор помнятся некоторые заголовки:

НЕПОБЕДИМЫЙ ГОЛЬДМАНСОЛ ГОЛЬДМАН, АДВОКАТ, КОТОРЫЙ НИКОГДА НЕ ПРОИГРЫВАЕТГОЛЬДМАН ВНОВЬ НАНОСИТ УДАР

      По сути, он не проиграл ни единого дела. И свидетельства его побед еще усиливали мою страстную привязанность к нему. Он был самый лучший дядя и самый великий адвокат.

* * *

      Под вечер я разбудил Дюка прямо посреди его сиесты: пора было везти его домой. Он успел у меня обжиться и всем своим видом говорил, что никакой особой охоты куда-то двигаться у него нет. Пришлось волочь его к машине, стоявшей у дома, а потом брать на руки и класть в багажник. Лео с любопытством следил за мной с крыльца. “Удачи, Маркус; если она не хочет вас больше видеть, значит, любит, это точно”. Я доехал до дома Кевина Лежандра и нажал кнопку домофона.

3

Коконат-Гроув, Флорида,

июнь 2010 года

(спустя шесть лет после Драмы)

      На рассвете я сидел на террасе дома в Коконат-Гроув, где теперь жил дядя. Он переехал сюда уже четыре года назад.

      Он подошел бесшумно, и когда раздался его голос, я так и подскочил:

      – Уже встал?

      – Доброе утро, дядя Сол.

      Он принес две чашки кофе и одну поставил передо мной. Увидел мои листки с пометами. Я писал.

      – О чем твой новый роман, Марки?

      – Не могу тебе сказать, дядя Сол. Ты же меня вчера уже спрашивал.

      Он