Закрой дверь за совой. Елена Михалкова

сами сказали, что диадема стоит недорого, – обернулся к нему Макар.

      – Ну да, недорого, – промямлил Верман. – По сравнению с действительно ценными украшениями, скажем, ожерельем графини Бара…

      – Сколько?

      – Но мы все равно не соберем такую сумму…

      – Сколько?

      – Тридцать миллионов, – сухо ответила Динара.

      Повисла тишина.

      – В долларах? – нарушил ее Макар.

      – В рублях.

      – Я же говорил, не очень дорого, – слабым голосом пробормотал Дворкин.

      – Мы высоко ценим Мишу Гройса… – начал Верман, но на полуслове оборвал фразу и махнул рукой.

      – Дело не только в деньгах. – Динара обвела мужчин неприязненным взглядом. – Я хочу получить эту диадему. Именно ее.

      – Но зачем, если вы все равно ее продадите?

      – Чтобы у моей свекрови осталась фальшивка.

      Выражение, промелькнувшее на ее лице, заставило прикусить язык Вермана, который собирался высказаться.

      – Ни за какие деньги вы им Гройса не вернете, – помолчав, констатировал Илюшин.

      Девушка выразительно пожала плечами.

      – Тогда мы в тупике. Вам нужна диадема, скопировать ее по фотографии невозможно, значит…

      Динара вдруг подняла голову, в глазах ее промелькнула какая-то мысль. Мужчины переглянулись. Они были знакомы с Курчатовой очень недолго, но достаточно, чтобы понять: ее идеи не обещают никому из присутствующих ничего хорошего.

      – Значит, ее скопируют по оригиналу, – уверенно сказала она и рассмеялась, глядя на их непонимающие лица.

      Глава 4

      Брошь, украденная у Ирмы, не годилась. Старик окончательно убедился в этом после часа терпеливых попыток согнуть кончик иглы так, чтобы получилась отмычка. Но металл оказался слишком твердым. Игла не сгибалась, а значит, отодвинуть маленький язычок в замке ею было невозможно.

      – Иди-ка сюда, дружок.

      Гройс похлопал по ноге и приласкал подбежавшего пса. С утра Ирма уехала, и старик выпросил у нее разрешение оставить Чарли с ним в комнате.

      – Ты, говорят, дурачок.

      Пес, вывалив язык, дружелюбно вильнул хвостом.

      – Ну точно дурачок, – вполголоса сказал старик. – А что это у нас тут есть для тебя?

      Он вытащил из-под подушки белый мякиш. Кусок хлеба Гройс спрятал после завтрака, а когда Ирма унесла поднос, размял его и смешал с сахаром. Сахар тоже пришлось выпрашивать. Гройс пожаловался, что чай несладкий, и Ирма принесла целых четыре куска прекрасного рафинада.

      Вернее, ничего прекрасного в нем не было. Хороший рафинад должен быть мелкий, твердый, чтобы ничем, кроме как сахарными щипцами, его не расколоть. Гройс понимал в этом толк. А Ирмины кубики крошились прямо в пальцах. Однако старику именно это и требовалось.

      Он незаметно ссыпал растертый сахар в крошечный кулек, который смастерил из оторванного угла салфетки. Молчаливой улыбкой поблагодарил свою тюремщицу, а когда та закрыла за собой дверь, выплюнул в подставленную лодочкой ладонь теплый чай, который