Современные исследования интеллекта и творчества. Коллектив авторов

в этом с лу чае смена контекста была наиболее выраженной – задача выглядела для испытуемого совершенно другой.

      Второй этап мог проводиться сразу после первого; после выполнения другой, не связанной с основным заданием методики; на следующий день; через месяц.

      Проверка точности узнавания изображений-перевертышей спустя месяц после их предъявления изображений показала, что количество ошибок ложного узнавания перевернутого варианта выросло на 27 % (хотя эти изображения ранее не осознавались испытуемыми, в то время как количество ложных опознаний однозначных изображений как ранее предъявленных через месяц не изменилось). Таким образом, перерыв ослаблял эффект последействия негативного выбора (Filippova et al., 2015 – в печати).

      Влияние изменяющегося контекста задачи на эффективность ее решения оригинальным образом исследовалось в экспериментах Я. А. Ледовой (2006), Н. Х. Тухтиевой (2014), Н. В. Андрияновой и А. Д. Карпова (2014, в печати), а также В. А. Гершкович (2010). Было показано, что регулярное изменение иррелевантных параметров (само по себе не являющееся имплицитной подсказкой) способствует более эффективному запоминанию, снижению подверженности установке, уменьшению количества устойчивых ошибок.

      Вернемся к заданному выше вопросу: как можно создать экспериментальную ситуацию, в которой человек повторно встретится с неосознанно найденным ранее решением, но контекст при этом меняться не будет? Один из способов это сделать – предъявить прямую подсказку в виде неосознаваемого прайма.

      В эксперименте О. В. Науменко (2010) испытуемых просили угадать результат перемножения кратковременно предъявленных трехзначных чисел. Нужно было выбрать ответ из трех предложенных вариантов (один из них был правильным). Частота выбора правильного ответа в таких условиях не отличалась от частоты случайного угадывания. Однако если между задачей и вариантами ответа на 40 мс предъявлялся прайм – правильный результат перемножения трехзначных чисел, – то он ускорял последующий выбор любого ответа (как правильного, так и ошибочного) по сравнению с условием, когда прайм «подсказывал» выбор ошибочного ответа или отсутствовал вообще.

      Почему прямое, хотя и неосознаваемое предъявление искомого решения облегчило проникновение в сознание любых ответов, а не только правильного? Эта ситуация отличается от предыдущих тем, что здесь нет изменяющегося контекста, а есть только повторное столкновение с решением, которое нужно найти. Ранее В. М. Аллахвердовым (2001) была высказана гипотеза: если в сфере неосознанного появляется решение какой-либо задачи, возникает неспецифический сигнал (имеющий эмоциональную природу), который как бы сообщает сознанию: «решение найдено», но ничего не говорит о том, какое именно решение найдено. Можно предположить, что благодаря этому сигналу в сознании освобождается место для любых новых решений. Однако из-за отсутствия нового контекста, новых противопоставлений переструктурирования негативного