Стихи о войне. Константин Симонов

может, просто целину,

      Труд, подвиги, беду…

      Но на чужого старика,

      Сказавшего так грубо,

      Мать плачущего паренька

      Скривила злые губы!

      Ее-то сын уж так ли, сяк

      Минует лямку эту!

      Способный мальчик, не дурак,

      Других служить, что ль, нету?

      Старик глядит глаза в глаза,

      И женщина не сразу,

      Но понимает, что нельзя

      Сказать ей эту фразу;

      Она под взглядом старика

      Молчит на пользу сыну,

      Уже унявшему пока

      Свой рев наполовину.

      Старик уходит. Он встает,

      В ногах смиряя боль,

      И на обед домой идет

      К пятнадцати ноль-ноль.

      Идет, упрямый и прямой,

      Враг старости смиренной,

      Злой вотчим! Добрый гений мой:

      Пенсионер военный.

1956–1958Вольные переводы из Р. Киплинга

      ГИЕНЫ

      Когда похоронный патруль уйдет

      И коршуны улетят,

      Приходит о мертвом взять отчет

      Мудрых гиен отряд.

      За что он умер и как он жил —

      Это им все равно.

      Добраться до мяса, костей и жил

      Им надо, пока темно.

      Война приготовила пир для них,

      Где можно жрать без помех.

      Из всех беззащитных тварей земных

      Мертвец беззащитней всех.

      Козел бодает, воняет тля,

      Ребенок дает пинки.

      Но бедный мертвый солдат короля

      Не может поднять руки.

      Гиены вонзают в песок клыки,

      И чавкают, и рычат.

      И вот уж солдатские башмаки

      Навстречу луне торчат.

      Вот он и вышел на свет, солдат, —

      Ни друзей, никого.

      Одни гиеньи глаза глядят

      В пустые зрачки его.

      Гиены и трусов и храбрецов

      Жуют без лишних затей,

      Но они не пятнают имен мертвецов:

      Это – дело людей.

      * * *

      Серые глаза – рассвет,

      Пароходная сирена,

      Дождь, разлука, серый след

      За винтом бегущей пены.

      Черные глаза – жара,

      В море сонных звезд скольженье,

      И у борта до утра

      Поцелуев отраженье.

      Синие глаза – луна,

      Вальса белое молчанье,

      Ежедневная стена

      Неизбежного прощанья.

      Карие глаза – песок,

      Осень, волчья степь, охота,

      Скачка, вся на волосок

      От паденья и полета.

      Нет, я не судья для них,

      Просто без суждений вздорных

      Я четырежды должник

      Синих, серых, карих, черных,

      Как четыре стороны

      Одного того же света,

      Я люблю – в том нет вины —

      Все четыре этих цвета.

      ДУРАК

      Жил-был дурак. Он молился всерьез

      (Впрочем, как Вы и Я)

      Тряпкам, костям и пучку волос —

      Все это пустою бабой звалось,

      Но дурак ее звал Королевой Роз

      (Впрочем, как Вы и Я).

      О,