Зрелые годы Джульетты. Маргарита Южина

да при чем тут червяк? – взвыл Рудольф, ухватившись за голову. – Я в общем! Или, к примеру, скажу тебе – иди голая, потому что ты – Ева! И все! И ты уже на улице в чем мать родила! И никакого стеснения! А потому что ты для себя уяснила: я Ева, кого тут стесняться, когда вокруг одни дубы?! Или вот… скажу – разденься, потому что ты – юная развратница! И ты уже…

      – Ну так чего ж, разденусь… вот прямо сейчас… – И Глаша стала стыдливо, путаясь в пуговицах, расстегивать кофточку.

      – Ой, я тебя прошу, не надо этой пошлости! – поморщился Рудольф. – Как на приеме у сельского врача, честное слово!.. Нет, Глаша, не готова ты еще к великой роли.

      – Да готова, говорю ж тебе! – пыталась убедить супруга Глаша. – Я уже пробовала! Получается!

      Рудольф плюхнулся на диван, посмотрел на жену и вдруг, дернув бровью, сказал:

      – Получается? Готова? Умеешь перевоплощаться? А докажи! Вот тебе задание: завтра вечером ты должна выступить в роли… ну, скажем, в роли продажной женщины. Дерзай.

      – Погоди, – оторопела Глаша. – Это где ж я выступать буду? У вас в ДК? Так я сразу говорю: тебя Казимир и вовсе на порог потом не пустит. Он же такой зануда, ему ж разве объяснишь, что это я роль играю.

      Рудольф фыркнул:

      – А разве у нашего ДК стоят продажные дамочки? Они у нас на остановке Хрусталево деньги зарабатывают.

      – Так это что же… мне на Хрусталевку, что ль? – нервно сглотнула Глаша.

      – Ну а куда еще?

      – Так… меня ж там и правда… я-то в роль вживусь, а они? Они ж в самом деле… ну, заказчики-то, они ж не играть будут! – вытаращилась на сожителя Глаша. – И чего тогда делать?

      – А смекалка на что? – склонил голову набок Рудик. – У нас ведь на дорогах девицы стоят не от хорошей жизни. Тяжело им приходится: работы нет, на руках дети малые да родители престарелые, вот и идут торговать телом…

      – Да? А я всегда думала, что они больше ничем другим торговать не хотят. Могли б на заводах работать, к примеру, или там…

      – Ты вот про это забудь! – прервал ее Рудольф. – Тебе надо снять клиента, убедить его, что ты горемыка, выудить деньги и… И уж тогда мне просто некуда будет деваться! Сразу придется бросать все дела и ставить твою пьесу! Потому что ты – талант! Ну так как? Завтра пойдешь?

      Конечно, Глаша была согласна ради любви на многое. Но чтобы торговать собой… Нет, к такому она еще не была готова.

      – Знаешь, ни в одном театре актрис не заставляют на панель выходить.

      – Правильно, потому что они сами всему научились, а ты… Ой, да кто тебя заставляет! Живи ты как мышь серая!.. Сиди в своей библиотеке да млей от «Каштанки»… Я думал, у тебя хоть какие-то зародыши способностей, а ты…

      – Ну знаешь! – задохнулась Глаша. – У меня есть зародыши! И еще какие! Только… только вот на панель…

      – Да ладно. Все. Проехали, – отмахнулся Рудик, демонстративно взял телефон и стал набирать номер одной из своих ведущих актрис. Он всегда успокаивался только такими разговорами. – Нина