Страшная тайна братьев Кораблевых. Валерий Клячин

Иван-то – пусть срочно ко мне придет.

      – Случилось что? – обеспокоилась тетя Женя.

      – Пока нет… – вздохнул дед Степан. – Но может случиться.

      – Колька с Сашкой? – догадалась она.

      Однако дед Степан ничего говорить ей не стал.

      Еще раз внимательно посмотрев в глаза тете Жене, он громко вздохнул и повторил:

      – Срочно пусть…

      – Может, зайдешь к нам, пап? – робко предложила тетя Женя.

      – Пушкин пусть к вам заходит! – пробурчал старик и решительным шагом пошел прочь от кораблёвских ворот.

      – Ну и иди! Иди! – услышал он слова дочери за своей спиной. – Не зря тебя Вием-то прозвали! С людьми живешь, а все не как человек…

      Он как будто не услышал ее слов, только пальцы его так крепко вцепились в пакет с рыбой, что прорвали его, и один окунек выпал на дорогу. Тут же к этому окуньку подбежал жирный кораблёвский кот и, схватив его зубами, запрыгнул на забор.

      3. Иван

      Иван Кораблёв всегда возвращался с работы поздно, в сумерках, а зимой так и вообще уже в полной темноте. К этому времени вся семья была дома и готовилась ко сну. Тетя Женя в своей спальне стояла на коленях под зажженной в углу у икон лампадкой и читала молитвы, дядя Петя допивал чай, наливая кипяток из остывающего самовара, Колька с Сашкой, сидя за кухонным столом вместе с отцом, пили недавно надоенное матерью молоко из больших железных кружек, а их бабка, мать дяди Пети, которую уже, наверно, и сами Кораблёвы забыли, как зовут, храпела на своей лежанке за печью. Так было и в этот вечер.

      – Ну что, архаровцы, – сказал Иван, войдя в дом и разуваясь у порога, – много сегодня накосили?

      – Много-немного, а десять гектар убрали, – ответил Колька.

      – Ну вот и хорошо! – кивнул Иван. – Тогда можно и молочка с вами попить.

      – Попей, – разрешил брату Сашка.

      – Спасибо, братишка! – засмеялся Иван и подошел к столу.

      – А ты чего такой счастливый? – спросил его отец и тут же поспешил добавить: – Погоди с молоком-то. Там тебе и щи есть, и картошка…

      – Не хочу я, пап, – ответил Иван. – Я сыт. А вот молочка с братьями…

      – Иван! – позвала из спальни тетя Женя. – Зайди ко мне…

      Войдя в комнату матери, Иван в нерешительности остановился у порога. Комната эта была большой, но заставленной всякими столами, шкафами и тумбочками, которые когда-то украшали классы старой школы. Выкинуть их тетя Женя не решалась и относилась к ним, словно к святыням: сама выкрасила коричневой краской, покрыла старыми подзорами, уставила банками с комнатными цветами. Цветов было так много, что казалось: тут ботанический сад, а не спальня школьной технички.

      После развала колхоза и ликвидации ферм мать нашла работу в школе. Дед Степан ее туда позвал. Не сам, конечно, а через Федора, приезжавшего в отпуск со своего Севера в последний раз, и тетя Женя была отцу благодарна. Хоть и получала она там немного, зато получала, тогда как остальные доярки – кто не уехал