Ответный темперамент. Анна Берсенева

совсем девочкой – даже юбка вилась вокруг ее ног с девической соблазнительностью. Она не любила брюк и никогда их не носила, и Ольга переняла от нее эту странную привычку, которую Андрей, впрочем, находил очень женственной.

      – Ты одна? – спросила мама.

      – Ага. Андрей сегодня поздно освободится, только завтра сможет приехать.

      – А тебе, конечно, не терпелось, – улыбнулась мама.

      – Конечно! – засмеялась Ольга. – Может, и правда старею? – с удивлением проговорила она. – Кто бы мне лет пять назад сказал, что я в электричке буду трястись ради того, чтобы поскорее на травку попасть, обсмеяла бы, и все. А теперь…

      Но мысль о собственном старении, что и говорить, неприятная, не успела задержаться у нее в голове.

      – На ужин клубника со сливками, – сказала мама. – Все домашнее. Можешь себе такое вообразить?

      – Не могу! – зажмуриваясь от восторга, ответила Ольга.

      – Притом сливки настоящие, деревенские. Я с ними по утрам кофе пью. Приятное, скажу тебе, ощущение. Жизнь становится прекрасна и безумно хороша, – заключила она словами из какой-то оперетты.

      На дорожке, огибающей дом, показался Назим.

      – Здравствуйте, – кивнул он Ольге. И тут же обратился к маме: – Татьяна Дмитриевна, та будка, которая в конце сада была, на дрова не годится уже, очень дерево гнилое. Мы ее сожгем, да?

      – Подождите сжигать, – сказала мама. – Вы ее разрушили? Сейчас я приду посмотрю.

      Вести хозяйство большой усадьбы ей явно нравилось. В этом было что-то от романов ее любимого Толстого.

      «Только корзиночки с ключами ей не хватает», – подумала Ольга.

      Она только теперь поняла смысл этого хозяйственного атрибута. Раньше ей непонятно было, зачем для ключей нужна корзиночка, не проще ли положить их в карман. Теперь же оказалось – в какой там карман! Ключи не помещались даже в специальном плоском английском шкафчике, который Нинка приобрела для загородного дома, побывав в этом доме раза три, не больше. Ключи были от трех калиток и от трех ворот, по два ключа от каждой из двух входных дверей, от бани, от кладовки, от погреба, от сарая, еще от каких-то бесчисленных шкафов и ящиков… Все они были большие, старые, очень необычные, и хотя очевидно было, что ящики комода, например, можно и не запирать, но не выбрасывать же такие прекрасные ключи только потому, что на первый взгляд они кажутся бесполезными. Для чего-то же их завели в этом доме люди, которые получше разбирались в настоящей пользе!

      Мама пошла вслед за Назимом в сад, а Ольга поднялась на веранду.

      Веранда в доме была такая, которую, Ольга читала у Бунина, в помещичьих усадьбах называли балконом, то есть не застекленная, а открытая, обнесенная лишь невысокой деревянной решеткой. Это Ольге нравилось. Она и раньше, бывая в гостях у друзей – конечно, на обычных дачах, а не в дорогих коттеджах, – не понимала, зачем надо стеклить веранды. Зимой на них, застекленных, все равно холодно, летом жарко, и каждый год, приезжая на дачу весной, хозяева обнаруживают, что половина