Приключение Питера Симпла. Фредерик Марриет

синею от страха в гостинице «Голубые Столбы». – Меня окружают злобные духи, и вскоре мной овладевают винные пары. – Прихожу засвидетельствовать мое почтение капитану и нахожу, что уже имел удовольствие видеться с ним. – Едва избавляюсь от одной беды, попадаю в другую.

      Когда мы приехали, я попросил кучера показать мне лучшую гостиницу. Он ответил, что лучше всех гостиница «Голубые Столбы», в которой мичманы оставляют свои чемоданы, заказывают чай и жаркое и забывают иногда платить за завтраки. Говоря это, он улыбался, и я подумал, что он шутит, но он указал мне пальцем на два огромных голубых столба у дверей, находившихся недалеко от конюшни, и сказал, что все мичманы останавливаются в этой гостинице. В заключение он попросил меня не забыть кучера.

      На этот раз я понял, что мне нужно дать ему шиллинг; исполнив это, я отправился в гостиницу. Кофейная была наполнена мичманами, и так как я опасался за свой сундук, то спросил одного из них, известно ли ему, когда приедет карета.

      – Не ожидаете ли вы вашей матушки? – спросил он.

      – О нет! Я ожидаю свое форменное платье; в этой одежде я хожу только, пока оно прибудет.

      – Скажите, пожалуйста, на какой корабль вы намерены поступить?

      – Он называется по-французски, как-то вроде «Даймед», капитан Томас Керкуол Савидж.

      – «Диомед»… Робинсон, не тот ли это фрегат, на котором мичманы получили по четыре дюжины палок за то, что не сдали своих еженедельных отчетов к субботе?

      – Тот самый, – ответил другой. – Да что там! Капитан на днях задал пять дюжин палок одному юнге за то, что тот стоял на часах в красной ленте.

      – Это величайший варвар на службе, – продолжал третий, – во время последней своей крейсерской операции он пересек всю вахту штирборта, потому что корабль делал только девять узлов на булине.

      – Ах, Боже мой, – воскликнул я, – какое несчастье, что я должен поступать к нему!

      – Я сердечно жалею вас; он забьет вас до смерти. У него сейчас только три мичмана на корабле, остальные сбежали. Не так ли, Робинсон?

      – Пет, сейчас у него только два; несчастный Майкл умер от усталости. Он работал ежедневно, каждую ночь, в течение шести недель стоял на вахте, и в одно утро был найден мертвым на своем сундуке.

      – Помилуй Бог! – воскликнул я. – Однако, говорят, на берегу он очень ласков со своими мичманами.

      – Да, – подтвердил Робинсон, – он везде распространяет этот слух. Заметьте, когда он в первый раз позовет вас к себе и вы станете рапортовать, что приехали служить на его корабль, он скажет, что очень рад видеть вас и надеется что ваша семья в добром здравии; потом посоветует идти на борт и учиться службе. После этого будьте настороже. Помните, что я сказал, и скоро удостоверитесь, что это правда. Садитесь-ка лучше с нами, да выпейте стакан грогу; это придаст бодрости вашему духу.

      Эти мичманы столько наговорили мне о моем капитане и о страшных жестокостях, которые он позволял себе, что я подумал, не лучше ли воротиться домой. Когда я спросил их мнение об этом, они сказали, что