Два раза в одну реку. Екатерина Островская

быть, вы знаете, где теперь Александр Васильевич Росляков?

      Дворник смотрел на нее и улыбался.

      – Моя Ахметка зовут. Я недавно здесь… Метелка мети, двор убирай, дверь закрывай…

      – У Рослякова еще внук был маленький. Мальчик совсем…

      – Моя не понимает, – продолжал улыбаться дворник.

      – Внук, – продолжала выспрашивать девушка, – совсем мальчишка.

      – Какая мальчишка? Не видела я.

      – Простите, – сказала девушка и пошла к выходу. Взяв под руку своего спутника, объяснила ему: – Дворник татарин, ничего не понимает по-русски.

      Они миновали арку, вышли на улицу, но не успели сделать и пяти шагов, как их догнал дворник.

      – Ведь вы графиня Панина? – тихо спросил он девушку уже безо всякого акцента. – Я – полковник Генерального штаба Голенищев. Вашего батюшку еще по кадетскому корпусу помню. Только мы в разных ротах были. Простите меня за мой спектакль. Росляков сейчас на Фурштадтской. Дом на углу у Таврического сада. Я вчера помог Александру Васильевичу уйти, а теперь жду, когда эти бесы его квартиру освободят. Кое-какие документы там припрятаны… Надо забрать.

      Мужчина посмотрел на котельного машиниста.

      – И вам, князь, да поможет Бог. Надеюсь, все, что хранил Александр Васильевич, не пропало.

      – Пропало, – вздохнула девушка. – Говорят, сам Урицкий приезжал сюда за этим.

      – Я видел его, – шепнул «дворник», – только меня близко не подпустили.

      И полковник, коротко кивнув, снова исчез в арке.

      Девушка посмотрела на своего спутника. А потом обняла его, прижалась.

      – Как обидно, – прошептала она, – все зря! Все, Алексей Николаевич. А теперь вы уедете, и я потеряю еще и вас.

      – Ничего зря не бывает, – ответил ей молодой человек, – надежда есть всегда. Мы все вернем. И даю слово, что без вас я никуда не уеду.

      До Таврического сада шли пешком. А когда переходили Потемкинскую улицу к дому, на который указал полковник, в них едва не врезался велосипедист. Впрочем, велосипедист успел вывернуть руль, после чего сам же и упал. Молодой человек в кожаной куртке поднялся с земли, поднял своего железного коня и посмотрел на парочку, глаза его округлились.

      – Господин капитан? Добрый день. Вы помните меня? Юнкер Каннегисер. Михайловское артиллерийское училище. Вы после ранения откомандированы были командовать нашей ротой. Увы, недолго командовали. Но мы потом вас очень тепло вспоминали.

      Велосипедист посмотрел на девушку и слегка поклонился ей.

      – Вера Николаевна, а вы меня помните? Мы у Гумилевых встречались и у Вячеслава Иванова. Меня туда Осип Мандельштам приводил. А когда Вячеслав Иванович мои стихи очень критично оценил, вы даже заступились…

      – Помню, конечно, – улыбнулась девушка. – Вас зовут Леонид. Кстати, Мандельштам мне весной сказал, что в ту трагическую октябрьскую ночь вы собрали юнкеров и пошли защищать дворец…

      – Увы, – вздохнул бывший юнкер, – собрал очень мало. Но даже если бы нас было больше,