Дом-фантом в приданое. Татьяна Устинова

учиться надо, – сказала хозяйка, изящно глотнув из своей чашечки, и красными ноготками отломила кусочек от этой самой «курасаны». – Смотри, на кого ты похожа!

      – На кого? – перепугалась Люсинда и осмотрела себя. Ничего такого – рубаха, правда, не новая, зато чистая, байковая и еще крепкая, хорошо пошитая, с оборочкой. Люсинда неплохо шила и понашила себе рубах, и тете Верочке понашила тоже.

      – На чучело ты похожа, – сказала безжалостная Олимпиада. – На чучело гороховое!

      – Не похожа я на чучело!..

      – Ты сколько лет в Москве живешь? – Но ответить не дала, продолжала говорить, а на собеседницу даже не взглянула: – Ты же не вчера приехала! Ну, торгуешь ты на рынке, а дальше что? Ну, песенки сочиняешь убогие, то небеса у нее дышат зарею, то звезды светят любовью, то еще какая-нибудь чушь! Ты бы хоть падежи выучила или книжки почитала, тогда знала бы, что «ихний» не говорят и что Кеннеди – это не марка джинсов, а американский президент!

      Люсинда обиделась, хоть вообще-то не была обидчивой.

      – Ты же знаешь, что я работаю. Некогда мне учиться, а книжки я читаю, правда читаю…

      – Детективы ты читаешь, – перебила Олимпиада насмешливо, – маразм! Она была вся несчастная, и дедушку у нее прикончили, зато герой был добрый, честный, милый банкир, да? А дедушка оказался миллионером, и его миллионы перешли к ней, а банкир потом на ней женился! Это ты читаешь, да? Это, дорогая моя, не чтение, а разложение ума, вот что!..

      – Как – разложение? – еще больше перепугалась Люсинда, позабыв, что обиделась.

      – Да в прямом смысле, – фыркнула Олимпиада. – От такого чтения размягчение мозга бывает, а больше ничего! И никакой пользы ни для души, ни для чего.

      – Да не, – задумчиво сказала Люсинда, которой не понравилось «размягчение мозга», – там не так. Весело, интересненько так. А что конец хороший, то при нашей жизни только такой конец и нужен, потому что хоть в книжке почитать, как оно у людей бывает, не так, как у нас-то!

      – Да в том-то и дело, что ты веришь во всякую чепуху, веришь только потому, что так в какой-нибудь дрянной книжонке написано!.. А это неправда. Такого не бывает. Никто не придет тебя спасать, если ты сама себя не спасешь, понимаешь?

      – Не, не понимаю. – Кофе в чашечке кончился. Люсинда с тоской посмотрела на кофейничек и подлила себе. Там уже почти ничего не оставалось, сейчас допьют и разойдутся, и придется к тете Верочке идти, а не хочется! – Как же – не верить? Если не верить, то лучше и не жить тогда, а вон с обрыва в Дон кинуться!

      – Нет здесь никакого Дона, – отчеканила Олимпиада. – Дон в Ростове, насколько я знаю. А верить во всякую ерунду – очень глупо. И мало того, что глупо, еще и вредно, потому что расслабляет. Поняла?

      – Я ж не совсем дура, – пробормотала Люсинда. – Чего ж тут не понять-то!

      – А раз поняла, держи!

      И подала ей с этажерки книжечку, тоненькую, тверденькую, глянцевую. На обложке была нарисована какая-то трава, а на траве жук, похожий на соседа, Владлена Филипповича Красина.

      Завидев