.

сипло расхохотался незнакомец. – Давно меня так не называли… Не говори так больше, мальчик. Зови лучше Кирьян. Да, я – Кирьян Блескальцев. Я здесь главный.

      Похоже было, что воспоминание о том, что он большой человек, изменило настроение Блескальцева в лучшую сторону.

      – А как ваше отчество? – спросил Дима.

      – Отчество? – удивился начальник. – Ах, да, отчество… Ну, зови меня Кирьян Асмодеевич.

      Галкин не понял, что странного в том, что он хочет назвать взрослого человека по имени-отчеству, и испуганно замолчал.

      – Кондрашкин, Кондрашкин, – повторил Блескальцев. – Что-то не помню я такого исполнителя. Ну да ладно, сейчас выясним…

      Он достал из кармана черный коробок с множеством разноцветных маленьких кнопочек, нажал одну и приказал:

      – Кондрашкина сюда, руководителя тестирования и Горгону Ивановну.

      Повторять просьбу ему не пришлось. Уже через минуту в дверях стоял взлохмаченный Кондрашкин, седовласый профессор и женщина-врач.

      – Ты кого сюда привез? – грозно спросил Кирьян Асмодеевич у Кондрашкина.

      – Мальчика. Как было велено. Из списка. На подходе к школе его вычислил. И привез. Как было приказано, – заикаясь, отрывочными предложениями доложил перепуганный Кондрашкин.

      – Махальца он привез, – прошипела из-за спины чиновника женщина-врач со странным именем Горгона. – Ничем не замаскированного махальца…

      – Ты его проверял? – еще более грозно спросил Блескальцев.

      – Нет, – прошептал Семен Иванович. – Он в списке был…

      Блескальцев резко надавил кнопку на своей коробочке и крикнул:

      – Кондрашкина увести.

      Порученец взвыл, закричал “не надо”, но два дюжих охранника уже волокли его по коридору.

      – Из-за этого нехорошего дяди у тебя будут большие неприятности, мальчик, – грустно сообщил Диме Блескальцев. – Что, Горгона Ивановна, ошибки быть не может?

      – Какая ошибка? – брезгливо скривилась врач. – Махалец, ярко выраженный махалец.

      – Латентный? – спросил профессор.

      – Я откуда знаю? – рявкнула женщина. – Этого медицина распознать не может.

      – А что, Соломон Аркадьевич, хорошие результаты у мальчика? – обратился Блескальцев к профессору.

      – Второе место, – ответил тот. – Отличный результат.

      – Жаль, жаль, – погрустнел Кирьян Асмодеевич. – У тебя, мальчик, отсюда теперь две дороги – на усыпление или в колонию. Я думаю, что лучше – на усыпление. Из колонии ты можешь сбежать – очень умный. Не по годам… И это особенно странно!

      Галкин ужаснулся. Неужели его хотят убить? Но почему? Он совершенно ничего не понимал.

      – Я против, – заявил вдруг профессор. Дима думал, что Блескальцеву здесь не может перечить никто.

      – С уважением прислушиваюсь к вашему мнению, но смею заявить, что вопрос не в вашей компетенции. Это мой подопечный, – усмехнулся Блескальцев. Он еще раз нажал кнопку и приказал:

      – Охрана!

      Профессор выхватил похожую коробочку и тоже