Роман о Виолетте. Александр Дюма

же он еще добивался?

      – Не знаю.

      Пристально вглядываясь в нее, я старался определить, не смеется ли она надо мной. Безукоризненно целомудренное выражение лица свидетельствовало об ее искренности.

      – Но, кроме попытки поцеловать вас, он предпринимал еще какие-то действия?

      – Да.

      – Какие же?

      – Позавчера, когда я уже легла в постель, кто-то поднялся по лестнице и пытался открыть дверь моей комнаты. Думаю, что это был он.

      – Он ничего не произнес?

      – Тогда – нет, но днем он подошел ко мне со словами: «Не закрывай сегодня вечером свою дверь, малышка, как ты это сделала вчера ночью, мне нужно сказать тебе что-то важное».

      – И вы все же заперли дверь?

      – Еще бы! Тщательнее, чем когда-либо.

      – И он явился?

      – Пришел, стал поворачивать ручку двери во все стороны, тихо стучался, потом сильнее, приговаривая: «Это я, откройте же, это я, моя крошка Виолетта».

      Как вы понимаете, я не отзывалась, а тряслась от страха в своей постели.

      Чем настойчивее господин Берюше повторял, что это он, и называл меня своей крошкой Виолеттой, тем сильнее я натягивала на голову одеяло. Это длилось не менее получаса, потом он ушел, что-то сердито бормоча.

      Сегодня весь день он на меня дулся, и я надеялась, что на этот вечер отделалась от него. Я уже, как вы видите, почти разделась, когда вспомнила, что нужно закрыть дверь на засов. И тут обнаруживаю, что моя задвижка похищена, у меня теперь нет замка, а значит, дверь больше не запирается. Тогда, не теряя ни секунды, я сбежала и постучалась к вам. О, это было внушение свыше!

      И малютка обвила руками мою шею.

      – Меня, значит, вы не боитесь? – спросил я.

      – О, нет!

      – И если бы мне захотелось вас поцеловать, вы бы не убежали?

      – Посмотрите, как бы я поступила, – сказала она и прижала свой свежий влажный ротик к моим иссохшим губам.

      Руки мои, словно повинуясь чужой воле, обхватили ее головку, а губы на несколько мгновений задержались на ее губах, пока кончиком языка я поглаживал ее зубы. Она закрыла глаза и, запрокинув голову, произнесла:

      – Как приятно целоваться!

      – До сих пор вам это было незнакомо? – поинтересовался я.

      – Нет, – ответила она и провела языком по своим разгоряченным губкам. – Так вот обычно и целуют?

      – Тех, кого любят.

      – Значит, вы меня любите?

      – Пока нет, но весьма к этому склонен.

      – И я тоже.

      – Вот и прекрасно!

      – А как поступают, когда любят друг друга?

      – Целуются, как мы только что.

      – И ничего больше?

      – Ничего.

      – Странно, а мне казалось, должны присутствовать еще какие-то желания, будто поцелуй, при всей его приятности, только начало любви.

      – А что вы сейчас испытываете?

      – Трудно выразить словами: истома во всем теле, блаженство, какое я порой испытываю во сне.

      – А пробуждаясь после таких счастливых снов, что вы чувствуете?

      – Я вся разбитая.

      – И у вас никогда не возникало подобных ощущений наяву?

      – Только сейчас, когда вы меня поцеловали.

      – Неужели