Византийский манускрипт. Михаил Палев

не знаю, Валера, – устало ответила Ефросинья. – Все как в тумане… Похоже, что кто-то тебя туда ввел, но зачем?.. Пока что ничего угрожающего нет. Ну, танцующие эльфы заглянули на огонек… а неиссякаемая бутылка – так это даже приятно, согласись!

      – Ох, мне не до шуток, Ефросинья! – с горечью отозвался Тавров. – Кто же это так меня?! Похоже, что фра Арнольдо, не зря он так: все вокруг да около, скользкий тип… Черт! Как вспомню свое прошлое пребывание в Пограничной Зоне, так мороз по коже!

      – Бедный ты мой, – ласково погладила его по голове Ефросинья.

      – За сочувствие спасибо, – кисло усмехнулся Тавров. – Только мне что делать? А?

      – Ждать, Валера, ждать! – ответила Ефросинья. – Что ты делаешь сейчас? Ищешь Брена? Ну и ищи его, делай свое дело. И жди.

      – Да чего ждать-то?! – с досадой воскликнул Тавров.

      – Момента истины, – спокойно пояснила Ефросинья. – Когда все тайное станет явным. Это, Валера, как экзамен: взял билет с вопросами – вот и момент истины, тут все ясно: ответишь или не ответишь, сдашь экзамен или провалишь…

      – А шпаргалкой можно воспользоваться? – пошутил Тавров.

      – Если сумеешь, – улыбнулась Ефросинья. – Но если поймают – переэкзаменовки не будет.

      – Я все понял, – сказал Тавров, поднимаясь со скамейки. – Спасибо и на этом.

      У двери дома они встретили графа и Ленору.

      – Мужчины! Можете выпить аперитив, и прошу к столу! – объявила Ефросинья.

      Граф и Тавров пробрались к буфету и налили себе по бокалу коньяка.

      – Удивительная женщина! – сказал граф. – Но, наверное, вам с ней нелегко.

      – Бывает, – согласился Тавров. – Ленора когда-то буквально спасла меня.

      – Вот как? – удивился граф.

      – Да. Ведь я знал ее с детства, жили в одном дворе, дружили, но… Она рано вышла замуж за друга ее отца. А потом… Я был оперативником уголовного розыска и однажды брал опасного преступника. Недооценил противника, и он ударил меня ножом, а затем выбросил в окно четвертого этажа. Я месяц провалялся в коме, а очнувшись, увидел Ленору. Она весь месяц просидела у моей постели. Отлучалась, только чтобы сварить мне куриный бульон. Она каждый день его варила и говорила: «Когда Валера очнется, то непременно захочет свежий куриный бульон». Может, этот бульон и спас меня. Врачи собирались отправить меня на инвалидность, но через год я снова приступил к работе.

      – А муж? – осторожно поинтересовался граф.

      – Он как раз тогда и ушел. Нелегко жить с женщиной, которая каждый день проводит у постели коматозника и прибегает домой только для того, чтобы сварить этому полутрупу бульон, абсолютно не вспоминая о живом муже.

      Тавров помолчал, покачивая бокал с янтарной жидкостью, потом закончил:

      – Мы так и не поженились. Почти двадцать пять лет ходим друг к другу в гости – и все! Вот такая странная жизнь…

      – Давай выпьем за верность, – предложил граф. Что и было сделано.

      Они направились к столу, и в этот момент зазвонил мобильник Таврова.

      – Извин�