Фаворит. Стрелец. Константин Калбазов

при приказной таковой, куда устраивали всяких провинившихся, буйных да пойманных татей. Кого для вразумления, а кого только по первых порах, чтобы потом передать в Разбойный приказ.

      Дежурство, как и большинство из них, прошло тихо. Даже буянов не попалось. Да и чему удивляться, коль всю ночь и день вьюжило. Ну и кому вздумается в такую погоду шляться по улицам? Разве что татям. Но в патрулируемых ими кварталах Стрелецкой и Огородной слобод было тихо. Вот и ладно. Обидно лишь, что когда дело подошло к смене, так сразу же и ветер утих.

      Наутро, ничего не объясняя сыну, Архип велел ему собираться и повел в приказную избу. До обеда полковник всяко-разно будет на месте. Иначе никак. Он ведь в слободе вместо головы. Кстати, еще с десяток лет назад так и прозывался. Это уж новое веяние пошло на полковников.

      – Разреши, Василий Иванович? – Заглядывая в приоткрытую дверь, поинтересовался Архип.

      – А-а, Карпов. Заходи, – оторвав взор от бумаги, что была у него в руках, тут же отозвался полковник. – Мне Якимов уже обсказал твое дело. Сына, гляжу, уже привел. Ну что я могу сказать, Бог помощь. Кстати, Архип, нехорошо как-то получается. Булат куешь, а полковнику своему даже не предложил.

      – Так я это…

      – Нешто подумал, что я не смогу уплатить полной мерой?

      – Да что ты, Василий Иванович. Просто оно мне и невдомек было.

      – Что невдомек? То, что я восхочу иметь у себя клинок знатный? Или он у тебя не так чтобы и знатный?

      – Как это не знатный. Как есть отличный булат.

      – Мне сказывали, ты его за полсотни рублей сторговал. Не соврали?

      Вот потому и молчал, что цена товара резко упадет до неприлично скромной. Вообще-то даже восемьдесят рублей за такую саблю мало. Сотня, и то не факт. Вот только поди найди того, кто сможет купить по такой цене. Разве что бояре да князья, но тем еще и вид товарный подавай. Да и не всяк любитель этого дела. Оттого и пришлось продать купцу. Тот его облагородит у другого мастера, обрядит в нарядные рукоять и ножны, да задвинет подороже. Булат нынче великая редкость. Все больше дамаск. Но это уж совсем иное.

      – Не соврали, Василий Иванович, – скрывая свое разочарование, ответил кузнец.

      – А что, еще один готовый имеется? А то я выкуплю.

      – В работе. Вскорости готов будет.

      – Вот и ладно. Сторговались, выходит?

      – Как есть, господин полковник.

      Еще бы не сговориться. Полковник ведь может и ход делу дать. А царь-батюшка с фискалами страсть как не любят тех, кто укрывается от податей. И тогда уж наложат такой штраф, что не возрадуешься. Да еще и батогами пройдутся. Э-эх! Надо было сразу и самому. Ну да чего теперь-то.

      – Ну что, Иван, рад поди? – обратился к парню полковник Дмитриевский.

      – Рад чему? – не понял парень.

      Если тому, что батю вот так в наглую нагрели на добрых тридцать рублей, так и не очень. Пусть тот и жаден без меры, но ведь в одном доме проживают, а потому такой потере Иван никак не мог радоваться. Или они о чем-то ином?

      – Ты что же, Архип Алексеевич, сыну ничего не сказал?

      – А чего