Михаэлла и Демон чужой мечты. Катерина Полянская

милости я жалованье не могу получить… Мьярина наверняка подумала, что у меня неприятности, и решила не торопиться. Глядишь, потом и не придется расставаться с деньгами.

      – Я-то тут при чем? – вопросила тоскливо.

      – Отдай мне ларец и все остальное. – Джереми Ффруа подался вперед и сверкнул глазами. – Я выпущу тебя, заплачу и избавлю от встречи с Аделиной.

      Обаяние этого человека постепенно переставало действовать на меня. Все чувства разом вопили об опасности. Что-то подсказывало, что дружелюбный и обходительный Джереми может оказаться куда неприятнее его грубой сестры.

      – Говорю же, у меня ничего нет!

      – Конечно, есть!

      Мы обменялись решительными взглядами.

      – Стала бы я прозябать в нищете, если бы у меня где-то были припрятаны сокровища? – Я решила воззвать к его здравому смыслу.

      – Разумеется. – Здравый смысл у господина Ффруа оказался какой-то неправильный. – Все равно тут драгоценности не продать. А если Марта успела рассказать тебе о них, ты бы даже думать об этом не стала. Слишком много народу это ищет.

      – Зачем иметь кучу денег, если ими не пользоваться?! – Меня стала разбирать злость.

      Глаза Ффруа победно сверкнули.

      – Рад, что ты это понимаешь. Ну что, давай договариваться?

      Я мысленно взвыла. Ведь нормально же жили! Сборщик податей иногда наглел, лихорадка раз в год наведывалась, я хорошую работу получить не могла, – но в остальном нормально. И принесло же этих Ффруа на мою голову!

      – Нет у меня вашего ларца! В первый раз о нем слышу!

      – Вот упрямая уродка! – Он наконец показал свое истинное лицо, но меня, едва ли не в первый раз в жизни, оскорбление совершенно не тронуло.

      Пусть я на лицо уродлива, зато он на всю голову и на совесть!

      – Кому еще, кроме тебя, мать могла сказать? – уже не утруждаясь тем, чтобы держать себя в руках, шипел новый хозяин наших земель.

      – Понятия не имею, мне было четыре года, когда она умерла!

      Расскажи мне что родная мама, я в том возрасте все равно бы не запомнила. Но, видимо, понимание этой простой истины было выше сил нашего хозяина, потому что он с полной уверенностью заявил:

      – Ты опять лжешь.

      – Почему – опять? – опешила я.

      – Что, так привыкла, что за собой уже и не замечаешь?

      Молчу. Перевариваю. Может, он правда чокнутый?

      Видимо, молчание мое было красноречиво, потому что Ффруа, не скрывая отвращения, пояснил:

      – Зачем ходить в лохмотьях, когда тебе принадлежит целый дом и ты каждый месяц получаешь с трех семей арендную плату? – Омерзение в его голосе и на лице мешалось с искренним недоумением. – Глупо было плести про крайнюю бедность. Первым делом, как только приехал в Черный Лес, я встретился с управляющим и навел о тебе справки. Он собирает с жильцов деньги, это ему еще Марта поручила, и передает их тебе. Так что не притворяйся нищенкой, не поверю. Испорченной мордашке еще мог бы посочувствовать, но твое вранье и упрямство отбило всякое желание. Ну же, Михаэлла, скажи, где ларец, иначе я разозлюсь!

      Ну