Тайяна. Влюбиться в небо. Галина Гончарова

в карман письмо. И – да. Конверт выпал и сейчас лежал на полу у двери. Яна сделала шаг, другой, нагнулась зашнуровать декоративную вязку на сапожке…

      Письмецо перекочевало в ее карман так ненавязчиво, словно там и родилось.

      Некрасиво лезть в чужие дела и тайны?

      Кто бы спорил! Очень некрасиво! Но так интересно…

      В письме оказалась всего пара строчек.

      Эрен, она опять сбежала!!!

      Срочно возвращайся!

      Л.

      Записка была продемонстрирована Рошеру, но тот только плечами пожал:

      – Да это всему городу известно. У лойрио дочь – настоящая беда. Сын-то неплохим уродился, а вот дочка с пятнадцати лет выпивать начала, потом по рукам пошла, из дома сбегать стала, к курительной смолке пристрастилась… Чего он с ней не делает, бедный!

      – А давно она так?

      – Да уж года три, кабы не больше.

      Яна сочувственно кивнула. Лойрио Эрена было жалко. Дети – это наши крылья, считали в Лесу. И вот когда они такие… надломленные… наверное, очень больно и страшно.

      – Жалко…

      – А стоит ли жалеть избалованную соплюшку, которая решила, что ей все позволено? – Рошер смотрел серьезно. – Мой десяток пару раз вытаскивал ее из притонов, куда нищие заходить побрезгуют! У нее есть все, что нужно для счастья, а она разрушает себя просто потому, что ей нравится.

      – Это так сложно…

      – А в Лесу таких не бывает?

      – Нет… Избалованные – не редкость, но крылья или их отсутствие сильно меняют нархи-ро. Когда прорезаются.

      – Ты тоже поменяешься?

      – Да, наверное.

      – И сильно?

      – Не знаю. Не думаю, что ты заметишь разницу. Мы становимся взрослее, осознаем себя как часть Леса, начинаем чувствовать ответственность…

      – А обратно в Лес не потянет?

      – Нет. Это – нет.

      Яна подумала про Шетарана и передернула плечами. Вот еще!

      Ни за что и никогда! Никакого возвращения, пока не пройдет минимум двадцать лет! Вот!

* * *

      Шетаран тоже думал о своей беглой невесте. Правда, весьма и весьма нелестно.

      Нархи-ро отвратительно переносил море. Его тошнило, рвало, выворачивало буквально наизнанку, голова болела, в глазах плыли круги… И самое обидное – это происходило только с ним!

      Где справедливость?!

      Ни старший группы, ни остальные ничего не ощущали, а он от борта отойти не мог. И ведь не успокаивалось, не утихало мерзкое ощущение!

      Моряки поглядывали с издевкой, нархи-ро – презрительно… Одним словом – весь мир обратился против Шетарана, и ему это резко не нравилось!

      А все из-за Тайяны!

      Глупая девчонка!

      Вот что ей стоило остаться в Лесу?! Чего не хватало?!

      Он обязательно ее об этом спросит! И не только об этом! Ей-ей, она не стоит таких мучений! Ни одна женщина не стоит…

      Желудок стиснуло очередным спазмом, и Шетаран сплюнул горькой желчью за борт.

      Попадешься еще, мерзавка! Ответишь за мои мучения!

* * *

      Думал про Яну и лойрио Ланист Каррер.

      Он уже успел прогуляться с нархи-ро по ярмарке, выслушал поздравления