Фоторобот в золоченой раме. Сергей Зверев

Ирина Левицкая один раз позвонила ему и осведомилась:

      – Чего будем делать с Цеховиком?

      На что удостоилась ответа:

      – Делай что хочешь, ласточка моя. На твоём месте я бы вернул бабосы. Свою долю я готов Цеховику отдать. Ты же знаешь, у приличных людей так положено – попался, так отдай деньги и работай дальше. Но за тебя я платить не собираюсь.

      – Ничего я никому не должна! Это мне все должны. Цеховик – негодяй. Он меня обманул. Он…

      – Ласточка, избавь меня от лишних подробностей. У меня своих проблем хватает…

      Однажды Носорогу позвонил человек, назвавшийся Ашотиком, и нервно выдал:

      – Он падла! Его мочить надо. Я ему говорю – ты ж сам всё это сделал. Сам нам говорил и писал. А он – вы все фальшивщики, мошенники.

      – Ну, ты аккуратнее, сокол ты наш ясный, – примирительно отвечал Носорог. – Какое мочилово, ты чего, Ашотик, перегрелся?

      – Да, перегрелся! От мыслей, на какие бабки у нас попандос! Такие деньги. Ой, такие деньги. Ты понимаешь, что нас растерзают.

      Потом Ашотик стал названивать постоянно и призывать к кровной мести, а Носорог, спокойный как танк, пытался его угомонить.

      Выяснилось, что в Третьяковке есть эксперт Вячеслав Сурин, светило искусствоведения по русской живописи девятнадцатого века. Его заключение обладало силой официальной печати. Его услугами пользовались все уважающие себя арт-дилеры. Он дал заключение и Носорогу на картину Де ла Кура, которую признал подлинным Киселёвым. Узнав, что картина оказалась перелицованной, эксперт начал копаться в каталогах, в Интернете, выявил ещё несколько перелицованных картин, среди которых были принадлежавшие Носорогу и Ашотику.

      – Ты видел этот его список? – спрашивал Носорог.

      – Сам список не видел. Но слышал, какие там вещи! – верещал Ашотик.

      – Наших там много?

      – Рома, их хватит, чтобы нас в асфальт закатали. Грохнуть его надо, пока он этот список не опубликовал!

      – Орёл ты наш горный, угомонись. Никого убивать не будем. Будут предъявы, будем думать, как их гасить.

      – А предъявят на десять лямов?

      – Тогда будем думать. А пока оставь Сурина в покое…

      По Москве уже вовсю ходили слухи о списках Сурина. Но пока конкретно никто ничего не знал.

      Прошло ещё несколько дней. Потерпевший удил рыбку в Подмосковье. Оперативники уже почти доработали материал.

      Просматривая в гостях у Шведова очередную пачку сводок, Платов как на стенку наткнулся на текст. И спросил:

      – Герман, ты это читал?..

      Носорог говорит неизвестному:

      – Мои близкие в погонах сказали – полицаи на меня какой-то материал собирают по подделкам. Эта ворона кладбищенская Левицкая. Никак не разберётся с лохом.

      – Упаси господи, если дело возбудят. Хлопот не оберёшься.

      – Да ничего не будет. Хрен докажут. Разрулю я всё. Близкие помогут. Они в чинах – их щелчка пальцем достаточно, чтобы в мою сторону менты глядеть зареклись…

      Шведов пару раз прочитал выделенный маркером