Прикладная некромантия. Записки между страниц. Купава Огинская

выдохнуть мое имя.

      – Сенья. Можешь меня так звать, – разрешила я. В конце концов, после этого ночного забега я была готова считать его своим другом. А это значит, что ему уже вполне можно сокращать мое имя. В конце концов, даже Асвер имеет наглость не звать меня полным именем.

      – Живая, – облегченно выдохнул он, с трудом распрямляясь, – а то я уж было решил, что…

      Договорить ему не позволило приветливое порыкивание совсем рядом. Наступившую за этим тишину нарушил тихий, прочувствованный голос Нагаша. Он ругался. Очень ругался. Срывающимся, охрипшим голосом. А в ответ ему согласно порыкивало очередное умертвие.

      – Ырк, – радостно булькнул разложенец, бодренько подползая к замершему некроманту. Нижняя часть туловища у нашего нового знакомца отсутствовала полностью, что, впрочем, ничуть не уменьшало его энтузиазма, и полз он довольно бодро. За ним по земле, шурша опавшей листвой, волочился богатый внутренний мир, состоящий из кишок и торчащего грязным обломком позвоночника.

      – Гадость какая… – С трудом поднявшись на ноги, я смогла во всех подробностях разглядеть еще одно умертвие, встретившееся нам в этом тихом месте. А ведь только на прошлой неделе аспиранты под предводительством директора зачищали все близлежащие кладбища от не в меру живых мертвецов. А вот это то ли стороной обошли, то ли тут уже после них кто-то похозяйничал? Кто-то, кто терпеть меня не может и с удовольствием устроил бы мне какую-нибудь гадость, чтобы я точно проиграла…

      Задохнувшись от нахлынувших чувств, я зло прошипела, с ненавистью глядя на мертвяка:

      – Убью скотину.

      – Он уже и так мертвый, – неверно понял мой порыв Нагаш, готовый вновь повторить недавний забег.

      Умертвие еще раз призывно «ыркнуло» и, кажется, даже ползти начало бодрее.

      И мы побежали. Снова. Но уже не так резво, как в первый раз, и остановились довольно быстро. Аккурат у одного из склепов. Старого, пыльного, но каменного и от того очень надежного.

      – Пересидим внутри, – оптимистично предложила я, разглядывая сбитый замок, валявшийся рядом. И вот отчего бы мне, такой умной, не подумать о том, что дверь не просто так недавно открывали и уж точно совсем не для забавы потом закрывали на щеколду. Снаружи. Зачем на некоторых кладбищах крепили щеколды на склепы снаружи, я раньше не знала и никогда об этом даже не задумывалась. До сегодняшней ночи.

      Нагаш, которому уже надоело бегать по кладбищу, спасаясь от нежити, с энтузиазмом принял мое предложение, споро отодвинул щеколду. Он тоже не задумывался, для чего их могли крепить.

      Дверь поддалась с тихим скрипом. В лицо пахнуло затхлым воздухом старой смерти, а на неудачливого некроманта ко всему прочему вывалился очередной оживленец – на этот раз при жизни бывший женщиной, – увлекая Нагаша на землю.

      Она не могла даже рычать. Только сипела и елозила по шее и вороту некромансткой рубашки сизым, раздувшимся языком. Нижней челюсти у этой несчастной не было.

      К чести Нагаша, он не завизжал, не впал в истерику, только хрипел,