Красный космос. Михаил Савеличев

что я действительно, как вы выразились, фарцую? Чепуха! Это все для меня самого. Понимаете? Меня бесит вид голых стен, ваш аскетизм, убогость, равнодушие к красивым вещам.

      – У советского народа своя гордость, – объяснил Георгий Николаевич. – Наши корабли бороздят просторы космоса. И даже в области балета мы впереди планеты всей.

      – Понимаю-понимаю, – усмехнулся Тульев. – Но вернемся к нашим негритятам.

      – К нашим баранам, – поправил Багряк.

      – Простите?

      – У нас говорят – вернемся к нашим баранам, – сказал Георгий Николаевич.

      Тульев до хруста прикусил очередной кубик, подошел к телевизору и прибавил звук:

      – Хлеборобы Заполярья рапортуют о досрочном сборе и отгрузке в закрома родины первого миллиона тонн зерна нового урожая, – сказала симпатичная дикторша. Картинка сменилась со студийной на полевую, где под множеством висящих искусственных солнц, превративших вечную мерзлоту в новую житницу СССР, шла битва за урожай – сквозь плотные ряды колосьев двигались комбайны на атомном ходу, а в кузова атомных грузовиков могучими водопадами обрушивались потоки золотистых зерен.

      – Очень хорошо, – сказал Тульев. Он вернулся в кресло. Побарабанил пальцами по подлокотнику. – Просто отлично. А теперь не соизволите объяснить, почему мы сидим здесь и слушаем дурацкие новости с этих ваших целинных земель? Почему я не вижу на экране в траурных рамках портреты погибших на посту членов «Красного космоса»? Почему не слышу под звуки «Лебединого озера» сообщение партии и правительства о страшной катастрофе на орбите, в результате чего вошел в плотные слои атмосферы и сгорел новейший межпланетный корабль, гордость и краса советской космистики? У вас есть ответы на эти вопросы, Багряк? Где вы опять напортачили?

      – Нигде, – пожал плечами Георгий Николаевич. – Действовал строго в соответствии с вашей инструкцией. Заменил перфоленты. Дали бы взрывчатку, заложил батон взрывчатки. Но вы взрывчатку мне не дали, так? Вам подавай элегантные решения. Уронить корабль с орбиты, чтобы все выглядело как неумелые действия впавшего в панику вахтенного. Вот и получите. Только расписаться не забудьте.

      – Мы не ожидали маневра входа в атмосферу, – нехотя признался Тульев. – В метеоритном рое скрывалась парочка «гостинцев».

      – Ну, вот видите, – с облегчением вздохнул Багряк, – сами лоханулись, сами и расхлебывайте. Хотя чего вам переживать? Старт все равно отложат. Вы ведь к этому и стремились?

      – Да, – сказал Тульев. – Программа-минимум намечалась именно такой. Нам нужен был гандикап, чтобы… чтобы…

      – Чтобы оказаться на Марсе первыми, – завершил Георгий Николаевич фразу замявшегося резидента. – Так ведь, Тульев? Вам, точнее – вашим хозяевам, покоя не дают успехи советской космистики. Первый полет в космос человека – русские. Первый запуск спутника – русские. Первая посадка на Луне – русские. Есть отчего в тоску впасть, – Багряк хохотнул.

      – Очень хорошо, прекратим обоюдно неприятный разговор. И приступим