Я научила женщин говорить. Анна Ахматова

чашу пьяного вина.

      Март 1917

      Ф.К. Сологуб

      Лидия Чуковская

      «Записки об Анне Ахматовой»

      «Я сказала, что поэты очень похожи на свои стихи. Например, Борис Леонидович [Пастернак]. Когда слышишь, как он говорит, понимаешь совершенную естественность, непридуманность его стихов. Они – естественное продолжение его мысли и речи.

      – Борис Леонидович в самом деле очень похож, – согласилась Анна Андреевна. – А я? Неужели и я похожа?

      – Вы? Очень.

      – Это нехорошо, если так. Препротивно, если так. Но вот Блок был совсем не похож на свои стихи, и Федор Кузьмич тоже. Я хорошо знала Федора Кузьмича и очень дружила с ним. Он был человек замечательный, но трудный».

* * *

      Косноязычно славивший меня

      Еще топтался на краю эстрады.

      От дыма сизого и тусклого огня

      Мы все уйти, конечно, были рады.

      Но в путаных словах вопрос зажжен,

      Зачем не стала я звездой любовной,

      И стыдной болью был преображен

      Над нами лик жестокий и бескровный.

      Люби меня, припоминай и плачь!

      Все плачущие не равны ль пред Богом?

      Мне снится, что меня ведет палач

      По голубым предутренним дорогам.

      16 ноября 1913

      Поводом для написания стихотворения явилось, видимо, выступление Вольдемара Шилейко в «Бродячей собаке». Говорил он, как всегда, очень умно, но затейливо и непонятно. Гумилев называл странную речь своего лучшего друга «высоким косноязычием» («Высокое косноязычье тебе даруется, поэт»). Тем же высоким косноязычием отличалось и его поэтическое творчество. Вот как откликнулся Шилейко на первые посвященные ему стихи Анны Андреевны, взяв эпиграфом первую строку: «Косноязычно славивший меня…»:

      Есть вера духа жадная, простая,

      И верность сердца, взявшего свое,

      Они вдвоем в другое бытие

      Уводят мир, пути переплетая.

      Но я не знал ни той свободной веры,

      Ни этой скудной мудрости сердец.

      Изгнанник неба, огненный гордец,

      Я – косный камень. Только камень серый…

* * *

      Высокие своды костела

      Синей, чем небесная твердь…

      Прости меня, мальчик веселый,

      Что я принесла тебе смерть.

      За розы с площадки круглой,

      За глупые письма твои,

      За то, что, дерзкий и смуглый,

      Мутно бледнел от любви.

      Я думала: ты нарочно —

      Как взрослые хочешь быть.

      Я думала: томно-порочных

      Нельзя, как невест, любить.

      Но всё оказалось напрасно.

      Когда пришли холода,

      Следил ты уже бесстрастно

      За мной везде и всегда,

      Как будто копил приметы

      Моей нелюбви. Прости!

      Зачем ты принял обеты

      Страдальческого пути?

      И смерть к тебе руки простерла…

      Скажи, что было потом?

      Я не знала, как хрупко горло

      Под синим воротником.

      Прости меня, мальчик веселый,

      Совёнок замученный мой!

      Сегодня