Палач времен. Василий Головачев

почему бы вам не попробовать вызвать трансгресс?

      – Я уже пытался, – спокойно сказал Златков. – Либо меня выключили из контура контроля, либо трансгресс не имеет здесь точки выхода. Возможен и совсем грустный вариант: сразу после окончания прошлой Игры трансгресс перестал существовать как судейская система контроля, а значит, и как система хронопространственных перемещений.

      – Вряд ли, – покачал головой Жданов. – Трансгресс, по сути, сам является Ветвью дендроконтинуума, а то и его Корнем. Он должен был уцелеть, иначе исчезло бы все Древо.

      – Возможно, вы правы, – не стал возражать Златков. – Хотя никто не знает базовых законов, встроенных в Игру Садовником, и как они реализуются в Древе.

      – Кем-кем? – заинтересовался Павел.

      – Так я называю того, кто «посадил» Древо Времен. Изначально Первый. Возможно, он реализовал в Древе самого себя. А возможно, и нет. С недавних пор я начинаю подозревать, что Древо не есть синоним Большой Вселенной, а всего лишь локальный вид пространства Игр. Пусть это покажется вам тавтологией, но возможны еще более сложные системы, учитывающие законы физики невозможных состояний.

      В наушнике рации Павла тихо свистнул модем личного канала, послышался голос Белого, слышимый только Жданову:

      – Атанас сел на любимого конька, останови его, пусть лучше подумает, как нам смыться отсюда.

      С равнины к стенам Ствола докатился скрежещущий гул. Холмы на ней начали оседать, проваливаться сами в себя, в буро-красной поверхности равнины образовались глубокие рвы, воронки и ямы, увеличивающиеся в размерах. Пелена пыли размыла ландшафт, превратила его в зыбкий полупрозрачный акварельный рисунок. Нить макростринга, пересекающая небосвод, перестала светиться, исчезла, затем вспыхнула сильнее. Светило планеты еще продолжало бросать лучи на ее поверхность, но все более и более слабые – почти фиолетовые.

      – Погода ухудшается на глазах, – пробормотал Григорий. – Пора явиться чуду.

      – Плохая погода лучше, чем никакая, – заметил Златков. – Думаю, какое-то время у нас еще есть.

      – Какое?

      – Полчаса, может быть, час.

      – Смотрите! – воскликнул вдруг молчавший до сих пор Кевин Купер.

      Молния перечеркнула темнеющее небо, и на равнину выпала сияющая золотом конструкция, напоминающая огромную шипастую дубину. Приблизилась к Стволу, и стало понятно, что она вдвое длиннее и толще здания хронобура. Свечение, вуалью окутывающее конструкцию, пошло на убыль, втянулось в корпус, превратилось внутри стометровых шипов в рои искр, создающих впечатление живого организма.

      – Что это? – сдавленным голосом проговорил Пирелли.

      – Помощь, надо полагать, – пожал плечами Белый. – Атанас, это случайно не ваши коллеги пожаловали? Или нам на всякий случай приготовиться к атаке?

      Златков не ответил, разглядывая диковинный летательный аппарат.

      Один из шипов «дубины» внезапно оторвался от ее выпуклого лба и устремился к людям, висящим у стены Ствола. Те невольно заняли позиции для отражения атаки, приготовив