Про Веничку (сборник). Коллектив авторов

тся человечеству по одной в несколько сот лет. И таких под меченных глубочайших сторон человеческой природы найдете в этой книге на каждой странице…

      Как бы желалось, чтоб с этими великими произведениями все мирной литературы основательно знакомилось наше юношество. Чему учат теперь в классах литературы – не знаю, но знакомство с этой величайшей и самой грустной книгой из всех, созданных гением человека, несомненно возвысило бы душу юноши великою мыслию, заронило бы в сердце его великие вопросы и способствовало бы отвлечь его ум от поклонения вечному и глупому идолу средины, вседовольному самомнению и пошлому благоразумию. Эту самую грустную из книг не забудет взять с собою человек на последний суд Божий. Он укажет на сообщенную в ней глубочайшую и роковую тайну человека и человечества. Укажет на то, что величайшая красота человека, величайшая чистота его, целомудрие, простодушие, незлобивость, мужество и, наконец, величайший ум – всё это нередко (увы, так часто даже) обращается ни во что, проходит без пользы для человечества и даже обращается в посмеяние человечеством…”

      От издателя

      Да, такие книги посылаются человечеству по одной в несколько сот лет, – именно так выдохнул я, когда, наконец, в 78-м году, прочитал “Москву – Петушки”. А надо вам сказать, что к тому времени меня уже выгнали с двух факультетов пединститута за “пьянки, блядки и прогулы” (антисоветскую агитацию и религиозную пропаганду), и одеколону я выпил столько, что почти научился в сику играть. И это Венедикт Ерофеев вернул мне честь и дыхание, чтобы – раз уж мы родились, – ничего не поделаешь, надо немного пожить… В этом, юбилейном для Венедикта Васильевича, году меня вдруг пронзила мысль, что я теперь старше его. И я решил: это дело нужно как-то отметить! Как может отметить “настоящий типограф”? Конечно, книгу напечатать.

      В кругу наших друзей и их друзей, знакомых и их знакомых отыскались люди, хорошо знавшие или просто встречавшие Веничку в этой жизни. Из их устных рассказов и написанных ими текстов получилась эта книжка – дань восхищения, любви и благодарной памяти.

Алексей Плигин

      Нина Фролова

      Сестра Венедикта Ерофеева

      Воспоминания

      Перед самой войной папу перевели на работу из Чупы на станцию Хибины. Осенью 1941 года нашу семью эвакуировали.

      Больше месяца мы были в дороге. Сначала поездом до Кандалакши, потом в трюме грузового парохода до Архангельска, по Северной Двине до Котласа. На какой-то из пересадок мы спали на перроне, а Борю и Вену[1] взяли на ночь в детскую комнату. Когда все дети спали, наши братья собрали всю обувь и сделали из неё железнодорожный состав, играли в поезда, чем очень удивили воспитательницу.

      Потом мы плыли по Волге в барже из-под соли, нас буксировал пароход. Ночью пароход оставил нас посреди реки. Несколько дней мы плавали, голодали. Потом нас причалили к пристани, и некоторое время мы жили в каком-то колхозе, в Чувашии. Маме хотелось на родину, к своим родным, в село Елшанку (Пензенская область). Там поселились мы в доме, не пригодном для жилья, без дров и продуктов на зиму. Я помню, как в письме к отцу младший брат диктовал: “Папа, мы живём плохо, печка дымит, лампа коптит, маму кусают клопы”.

      В 1943 году за нами приехал отец, мы возвратились домой. Станция Хибины, где папа работал дежурным по станции, расположена на берегу озера Имандра, у предгорья Хибин. Мама работала приёмщицей рыбы. Я и мои братья Боря и Вена, часто сидя на берегу озера, наблюдали, как рыбаки ловили неводом рыбу. Иногда мы плавали за ягодами на острова в лодке.

      Боря и Вена вместе пошли в школу. Боря старше Вены на полтора года и относился к нему покровительственно, защищая. Они были очень разные. Боря – крепыш, озорник. Вена – тихий, худенький, задумчивый.

      У нас был патефон. Пластинки покупали всякие, например, речи Ленина, “Замучен тяжёлой неволей” (любимая песня Ильича), “Фарандола” Бизе, “Песня пьяных монахов” и т. д. В 1945 году был арестован отец. Целый год мы не знали, что с ним. Отбывал срок в Архангельской области на лесозаготовках. Возвратился в 1950 году больным и постаревшим. Вскоре умер. Впоследствии был реабилитирован посмертно. Я закончила горный техникум и работала несколько лет на Украине в Славянской геологоразведочной партии.

      Летом 1959 года к нам из Москвы приехал Венедикт. Сказал, что хочет поработать в каникулы. Тогда он уже был отчислен из МГУ, но скрывал это, не хотел огорчать маму. Она очень гордилась, что её “младшенький” учится в МГУ. Всё лето Вена работал в нашей геологоразведочной партии рабочим. В эту пору он составлял “Антологию русской поэзии”. Собирал материал для “Ленинианы”. Цитировал Ленина, говорил: “Ни один коммунист не читал так внимательно Ленина, как я”. Любил петь романсы. Научил мою пятилетнюю дочь Лену петь “На заре ты её не буди”. К моей младшей дочери Марине относился с нежностью. При прощании поцеловал её, а она заплакала. Хотя, по его словам, он не признавал родственных отношений. Позднее, после смерти мамы, он изменился, говорил, что мы должны держаться друг друга.

      В 1966 году моя

1

В семье Венедикта звали не Веней, а Веной.