Ты плыви ко мне против течения (сборник). Владислав Бахревский

вот она, встреча!

      В расселине, раздавив снежную кромку, появилась пятнистая башка.

      – Агей! – тихонько сказал Агей. – Ты пришел.

      Снежный барс улыбнулся, положил на лапы тяжелую голову и смотрел на двух Агеев, мерцая глазами.

      – Спасибо, что пришел, – сказал мальчик. – Я уезжаю, но буду помнить тебя.

      И он стал отходить, подталкивая своего яка, и они оба пятились, дабы не поворотиться к царствующему в хребтах спиной. Царствующие непочтительных наказывают.

      Сердце радовалось: пришел! Как же он все-таки учуял, что его хотят видеть?

      – Я его видел, – сказал Агей деду.

      – Без ружья? – У того даже руки опустились. – Ты ходил к нему без ружья?

      – Но ведь это Агей.

      – А если это был его тезка?

      – Нет, – сказал внук. – Это был Агей.

      Он поднял тарелку и выпил бульон через край.

      – Ты опять куда-то?

      – К синему камню.

      – Ладно, – согласился дед. – Только быстро. Пограничники звонили: машина вышла от них полтора часа назад.

* * *

      Небо, глядя на Землю, как она творит горы и долы, моря и реки, деревья и травы, из одной только радости видеть чудо творения из сини своей да из облаков вылепило всего один камень – лазурит. Ну конечно, не удержало, уронило, и одна частица сотворенного небом камня – синее око величиной с хороший автобус – ухнула всего-то в полутора километрах от станции гляциологов, или попросту от домика, в котором жили ученый человек Виталий Михайлович и его внук Агей. Впрочем, случилось это несколько раньше, чем люди начали заниматься изучением ледников.

      Открыл камень Агей. А потом они с дедушкой закрыли открытие.

      Виталий Михайлович о науке был очень высокого мнения, а вот в разумности человечества сомневался.

      «Сколько цивилизаций погубили распри и войны! – восклицал он. – Египет, Эллада, древние индийские государства, Рим! И что же? Миллионы людей, лучшие умы, снова работают на войну. Совершенствуют машину убийства».

      И еще в одном укорял Виталий Михайлович человечество – в неразумной корысти.

      «Покажи мы этот лазурит геологам – и начнется! Тотчас всё разворочают. Камень распилят на кусочки, увезут, шкатулок из него наделают, каких-нибудь верблюдиков. А он – чудо природы. Пусть лежит в земле, покуда люди не дорастут до мысли, что чудо должно принадлежать тому месту, где сотворено природой. Не обязательно все свозить в города. Чудо на своем месте обязательно родит иное чудо. Ну, например, придет сюда мудрый человек, посмотрит на лазурит – и осенит его счастливое открытие».

      Агей разгреб слой земли и глядел на синюю, словно бы в изморози, вершинку камня. Взглядывал на небо, на горы, на крошечный домишко станции и ждал, не шевельнется ли в душе какой-нибудь корешочек какого-то открытия?

      Корешочек сидел тихо-тихо, словно его и не было.

      – Не время… – вздохнул Агей.

      Но был уверен: открытие за ним. Знать бы какое? В биологии, геологии или, может, это будут – стихи? Стихи, нужные всему миру и