Урожай ядовитых ягодок. Дарья Донцова

толстенькие попались, мясистые.

      – Не смей даже нюхать пиво, – приказала я Светке, – оставь этих пьяниц тут, принесу тебе чай в комнату.

      Маменька грустно улыбнулась. Она может обижаться сколько угодно, но после того, как рассказала свою биографию, я не имею права подпускать ее к любой хмельной жидкости ближе, чем на сто метров.

      – Ну, доча, – заблеял папенька, – вечно ты людям праздник портишь. Сидели себе душевно, мы ща еще и споем. Давайте, мужики, ну эту, как ее… про вечера.

      – «Не слышны в саду даже шорохи»! – заорал Юрка, не обладающий никаким слухом.

      – Погодь, – прервал его Ленинид, – не про то. «Как упоительны в России вечера…»

      Нестройный хор сиплых голосов завел народный хит. Думаю, если бы господин Жечкин услышал их интерпретацию песни, даже его, напрочь лишенного музыкальных данных, хватил бы инфаркт.

      – Немедленно прекратите, – обозлилась я, – Кристину разбудите, ей завтра в школу.

      – Ради праздничка и прогулять можно, – сообщил Семен, – подумаешь, один денечек не сходит, беды нет.

      – Чем вы тут занимаетесь, а? – раздался знакомый голос.

      Я обернулась и увидела, что в кухню тяжелым шагом входит Лелька, жена Юры.

      С Юркой мы дружим много лет. До недавнего времени жили в одном доме, более того, в одном подъезде. Вместе ходили в школу и частенько бегали друг к другу делать уроки. Кстати, именно Юрка и познакомил меня с Олегом, они работают в одном отделе. Поэтому я очень хорошо знаю всю его семью. Она невелика. Двое мальчишек-близнецов и жена. Леля интересная женщина, вполне умная и умеющая себя вести. Одна беда: ревнива до безобразия. Бедняга Отелло – ребенок по сравнению с мадам Петровой. Той не надо даже повода, чтобы взбеситься. Лелька обшаривает карманы и портфель супруга, обнюхивает его и, если обнаруживает нечто, по ее мнению, подозрительное, устраивает вселенский скандал, с битьем посуды и швырянием тяжелых предметов. Ненормальная баба ухитряется ревновать Юрку даже к нам с Тамарой. Правда, ради объективности следует отметить, что потом ей делается стыдно и она начинает извиняться. Но это потом, а в злую минуту Леля готова нас разорвать на части.

      Вот и сейчас ее глаза лихорадочно блестели, а руки сжимались в кулаки.

      – Лелечка, – быстро сообщила я, желая погасить пока еще не разгоревшийся пожар, – выпей скорей, знаешь, у Тамары сын родился, решили Никитой назвать.

      Бедный Юрка сидел тихо-тихо. Наверное, приятель надеялся, что супруга его не заметит. Но не тут-то было. Леля ткнула пальцем в Свету, стоящую у плиты.

      – Что, новую хахелицу завел, потаскун!

      Юрка молчал, он по опыту знает, что спорить с рассвирепевшей супругой бесполезно, убьет и не заметит. Я поспешила ему на помощь:

      – Да ты чего, Лелька, ослепла никак! Это Света, она же Юрке в матери годится.

      Ревнивица на секунду притихла, потом отбила удар:

      – Да какая разница, сколько ей лет? Возраст ничему не помеха.

      – Прекрати сейчас же, – поморщилась я, – не порти людям праздник, Света пришла