Я – сталкер. Синдром героя. Александр Тихонов

жители посёлка с позитивным названием Радостный. Теперь вокруг на два десятка километров – Зона, а подросшие детишки ходят в школу другого посёлка Радостного, возведённого за пределами Зоны после катастрофы. Если называть отпрысков именами умерших родственников считается плохой приметой, то называть новообретённый дом именем почившего посёлка – в порядке вещей.

      В руках я крутил измятую сигарету. Не курил с детства, когда втроём с пацанами, Пашкой и Никитой, дымили стащенной у соседа «Примой». Даже в Зоне, когда на моих глазах истёк кровью сослуживец, курить не стал. Вовку, фамилию которого, хоть убей, не вспомню, я держал под скулы, чтобы голова не заваливалась набок, а старшина зашивал распоротое горло.

      – Как его зовут?

      – Вова…

      И медик похлопывал побледневшего, обмякшего бойца по щеке:

      – Вова, сынок… Посмотри на меня… не закрывай глаза… мужики, говорите с ним. Он должен находиться в сознании.

      Уже потом, когда врач поднялся с колен и прохрипел: «Всё, кабздец», мне предложили сигарету. Принял трясущимися пальцами, пачкая в крови Вовки тонкую папиросную бумагу. Тогда не закурил.

      Теперь же, разбуженный посреди ночи мучительным кошмаром, жевал сигарету, шарил по карманам в поисках спичек. Их не было. Да и пачка «Кубанских» служила лишь для успокоения нервов.

      Мне приснился погибший осенью учёный, профессор Анатолий Шилов. Мутная была история… Сначала я вёл Шилова к одному из многочисленных строений, расположенных у Мёртвого озера, такому же ничейному, обросшему мхом, как здание бывшего детсада, потом оставил умирать. Почему так поступил – отдельная история. Шилов тогда выжил, и мы встретились в доме Болотника. Я повинился, он простил, но осадок остался, тем более что за короткий срок, предавая друг друга – ладно, что уж там, предавал лишь я, – парадоксальным образом сдружились. Один из наместников Хозяев, подлый старикашка Кривошеев, убил Шилова на моих глазах. Прострелил ему голову из огромного хромированного револьвера. Так просто и без сожаления лишил жизни человека, у которого остались жена, трое детей и собака по кличке Шкет…

      Во сне Анатолий сидел, привалившись к стене полупустого здания блокпоста. Горло его было разорвано.

      – Как его зовут? – звенел чей-то голос.

      – Анатолий… – отвечал я.

      – Говори с ним, он должен оставаться в сознании.

      Тщетно пытался зажать рану, из которой фонтаном била кровь.

      – Я не умру, Александр, – на удивление внятно говорил Шилов, – не могу умереть, мне ведь только весной будет сорок. Я так много ещё не сделал… Старший сын только пошел в первый класс, я хочу видеть, как он получит аттестат, как влюбится, женится, как у него появятся свои дети. Я хочу услышать, как средняя дочурка скажет первое слово. У неё с этим проблемы. Два года скоро, а девочка не говорит. Врачи успокаивают, мол, такое бывает, и ребёнок нормальный, но мне страшно… А младшая, Александр, только не смейтесь, уже что-то лопочет. Её недавно из роддома забирали, а она пробует говорить. Вся в папку. Я тоже рано начал… Правда,