Маленький Клаус и большой Клаус. Ганс Христиан Андерсен

м-ка теперь, что с ними случилось; ведь это целая история!

      Всю неделю, как есть, должен был Маленький Клаус пахать на своей лошадке поле Большого Клауса. Зато тот давал ему своих четырех, но только раз в неделю, по воскресеньям. Ух ты, как звонко щелкал кнутом Маленький Клаус над всей пятеркой, – сегодня ведь все лошадки были будто его собственные. Солнце сияло, колокола звонили к обедне, люди все были такие нарядные и шли с молитвенниками в руках в церковь послушать проповедь священника. Все они видели, что Маленький Клаус пашет на пяти лошадях, и он был очень доволен, пощелкивал кнутом и покрикивал:

      – Эх вы, мои лошадушки!

      – Не смей так говорить! – сказал ему как-то раз Большой Клаус. – У тебя ведь всего одна лошадь!

      Но вот опять кто-нибудь проходил мимо, и Маленький Клаус забывал, что не смел говорить так, и опять покрикивал:

      – Ну вы, мои лошадушки!

      – Перестань сейчас же! – сказал ему наконец Большой Клаус. – Если ты скажешь это еще хоть раз, я возьму да хвачу твою лошадь по лбу. Ей тогда сразу конец придет!

      – Не буду больше! – сказал Маленький Клаус. – Право же, не буду!

      Да вдруг опять кто-то прошел мимо и поздоровался с ним, а он от радости, что пашет так важно на пяти лошадях, опять щелкнул кнутом и закричал:

      – Ну вы, мои лошадушки!

      – Вот я тебе понукаю твоих лошадушек! – сказал Большой Клаус.

      Взял он обух, которым вколачивают в поле колья для привязи лошадей, и так хватил лошадь Маленького Клауса, что убил ее наповал.

      – Эх, нет теперь у меня ни одной лошади! – проговорил Маленький Клаус и заплакал.

      Потом он снял с лошади шкуру, высушил ее хорошенько на ветру, положил в мешок, взвалил мешок на спину и пошел в город продавать шкуру.

      Идти пришлось очень далеко, через большой темный лес, а тут еще непогода разыгралась, и Маленький Клаус заблудился. Едва выбрался он на дорогу, как совсем стемнело, а до города было еще далеко, да и домой назад не близко; до ночи ни за что не добраться ни туда, ни сюда.

      При дороге стоял большой крестьянский двор; ставни в доме были уже закрыты, но сквозь щели светился огонь.

      «Вот тут я, верно, найду себе приют на ночь», – подумал Маленький Клаус и постучался.

      Хозяйка отперла, узнала, что ему надо, и велела идти своей дорогой: мужа ее не было дома, а без него она не могла принимать гостей.

      – Ну, тогда я переночую на дворе! – сказал Маленький Клаус, и хозяйка захлопнула дверь.

      Возле дома стоял большой стог сена, а между стогом и домом – сарайчик с плоской соломенной крышей.

      – Вон там я и улягусь! – сказал Маленький Клаус, увидев эту крышу. – Чудесная постель! Надеюсь, аист не слетит и не укусит меня за ногу!

      Это он сказал потому, что на крыше дома в своем гнезде стоял живой аист.

      Маленький Клаус влез на крышу сарая, растянулся на соломе и принялся ворочаться с боку на бок, стараясь улечься поудобнее. Ставни закрывали только нижнюю половину окон, и ему видна была вся горница.

      А в горнице был накрыт большой стол; чего-чего только на нем не было: и вино, и жаркое, и чудеснейшая рыба; за столом сидели хозяйка и пономарь, больше – никого.

      Хозяйка наливала гостю вино, а он уплетал рыбу, – он был большой до нее охотник.

      «Вот бы мне присоседиться!» – подумал Маленький Клаус и, вытянув шею, заглянул в окно. Боже, какой дивный пирог он увидал! Вот так пир!

      Но тут он услыхал, что кто-то подъезжает к дому, – это вернулся домой хозяйкин муж. Он был очень добрый человек, но у него была странная болезнь: он терпеть не мог пономарей. Стоило ему встретить пономаря – и он приходил в бешенство. Поэтому пономарь и пришел в гости к его жене в то время, когда мужа не было дома, а добрая женщина постаралась угостить его на славу. Оба они очень испугались, услышав, что хозяин вернулся, и хозяйка попросила гостя поскорее влезть в большой пустой сундук, который стоял в углу. Пономарь послушался, – он ведь знал, что бедняга хозяин терпеть не может пономарей, – а хозяйка проворно убрала все угощение в печку: если бы муж увидал все это, он, конечно, спросил бы, кого она вздумала угощать.

      – Ах! – громко вздохнул Маленький Клаус на крыше, глядя, как она прятала кушанье и вино.

      – Кто там? – спросил крестьянин и вскинул глаза на Маленького Клауса. – Чего ж ты лежишь тут? Пойдем-ка лучше в горницу!

      Маленький Клаус объяснил, что он заблудился и попросился ночевать.

      – Ладно, – сказал крестьянин, – ночуй. Только сперва нам надо с тобой подкрепиться с дороги.

      Жена приняла их обоих очень ласково, накрыла на стол и вынула из печки большой горшок каши.

      Крестьянин проголодался и ел с аппетитом, а у Маленького Клауса из головы не шли жаркое, рыба и пирог, которые были спрятаны в печке.