Врата ночи. Татьяна Степанова

русые волосы перетянуты резинкой в хвост, умопомрачительное количество тоненьких металлических колечек на тонких детских пальцах, светлые ресницы и…

      Настя подняла глаза, и Колосов почувствовал, как сжалось его сердце – у милых смешных подростков, у этих унизанных «недельками» девчушек не может быть, не должно быть такого испуганного, затравленного взгляда, таких скорбных складок у губ, такого недетского страдания на лице.

      – Настя, как ты себя чувствуешь? – спросил он. – Получше?

      – Да, – девочка отвечала очень тихо.

      – А что врач сказал?

      – Сотрясения нет. Ушиб.

      – Голова больше не кружится?

      – Нет.

      – Ты можешь мне рассказать, что произошло?

      – Я уже рассказывала.

      – Я знаю. Но мне необходимо знать. Понимаешь?

      – Да. Понимаю.

      Он слушал ее, сверяясь с текстом первоначального опроса, снятого знаменскими оперативниками прямо там, на месте, в присутствии врача «Скорой», вызванной перепуганными пассажирами электрички, нашедшими Настю и поднявшими тревогу.

      Итак, согласно показаниям, вчера в половине двенадцатого ночи Настя Медведева вместе с подругами по колледжу на предпоследней вечерней электричке возвращалась в родное Знаменское из Москвы с концерта любимой рок-группы в Лужниках. Девочки так припозднились с разрешения родителей – ведь возвращались они домой большой компанией, да и жили все в соседних домах. От платформы до микрорайона тоже было недалеко: через аллею городского парка, рассеченного улицей Первопроходчиков.

      – Настя, когда ты с девочками шла по аллее, вы кого-нибудь видели? Ты вот говорила, вроде заметила что-то? – спросил Никита.

      – Я видела автомобильные фары в конце аллеи, на перекрестке.

      – Машина проезжала или стояла?

      – Проезжала. Фары нас ослепили.

      – Ты не заметила, какая это была машина?

      – По-моему, большая, грузовая. Гудела так… с напрягом. Но было темно. А когда мы дошли до перекрестка, ее уже там не было.

      – Там ты и рассталась с подружками?

      – Да, они в семнадцатом доме живут, а я в двенадцатом.

      – Блочный, десятиэтажка. И как раз на перекрестке улицы Первопроходчиков и улицы Южной. Когда ты шла к дому, что ты видела и слышала?

      – Это не совсем у моего дома, это было ближе к аллее. – Настя сглотнула. – Я в первом подъезде живу, если идти по Южной, то мне чуть ли не весь дом обходить нужно. Я и свернула – там дорожка асфальтовая к гаражам. Так ближе.

      Колосов увидел, как глаза ее вдруг наполнились слезами.

      – Я шла, услышала позади шум мотора. Ехала машина. Там лужа большая, я сошла на обочину, повернулась спиной.

      – К идущему транспорту спиной поворачиваться нельзя, Настя.

      – Там лужа была, как море. После дождя. Я испугалась – брюки мне забрызгает новые, белые, свитер новый. Мамка бы за свитер мне голову снесла. – Она судорожно начала всхлипывать.

      Колосов