Приключения оборотней. Андрей Белянин

ответила:

      – Ты же скульптор, творец, овеянный вдохновением богов, и я всегда присутствую рядом, когда ты работаешь зубилом, иначе ты бы ничего путного не создал!

      – Хвала, хвала тебе, о защитница городов!

      – Вот только… когда ты создавал ЭТО, я, похоже, болела. Или была не в себе, или перебрала нектара с Зевсом. – Я с трудом заставила себя посмотреть на статую, нет, это действительно полное уродство. – По-моему, эту штуку ты точно создал без малейшего участия муз!

      – О лучезарная Афина, чья красота заставляет замирать в немом восторге сердце, – явно слушая лишь самого себя, продолжал надрываться горе-скульптор. – Молю тебя, снизойди к моей просьбе! Небеса благоволят к творцам, ведь верно?

      – За этим я и явилась твоему взору, – мрачно буркнула я, хотела присесть, но, поглядев еще раз на всю эту пыльную антисанитарию, разумно передумала. – Что тревожит тебя, сын мой?

      – Э-э, не понял, чей я сын?!!

      – Это образное выражение. Чего конкретно надо, а?

      – Я влюблен в свое творение! Что мне делать на свете, если она лишь мертвый камень? Сойти к Аиду раньше срока…

      Так, это вроде уже первый признак суицидальной паранойи. Я честно попыталась вспомнить лекцию кота. Ничего не вышло. Память услужливо подбрасывала лишь ту картинку, когда облитый компотом кот удирал от меня под хохот всей столовой…

      – Погоди, а чего ты мучаешься-то? Обратись к моему отцу, Громовержцу Зевсу, он тебе ее вмиг оживит!

      – Да я сколько раз обращался, не помогает. Может, молюсь не так, может, бабочки и кузнечика в жертву недостаточно, а на приличного козла я еще не заработал…

      – Понимаю, ладно, а кто у вас тут… то есть у нас, – поспешила исправиться я, – отвечает… ну, за любовь? Ага, Венера, то есть по-ва… нашему Афродита. Вот на нее и будем давить. Ну-ка, что ты там делал с Зевсом?

      – Я ничего с ним не делал, о небожительница! – в испуге взвыл он, видно, рыльце-то в пушку. – Как бы я посмел?! Я только с Афродитой, ну или с Артемидой… и то иногда…

      – Как молишься, идиот?!

      Он со всех ног бросился демонстрировать, как молится: налил кратер вина, плеснул на пол в знак благодарности богам и визгливо заголосил:

      – О благороднорожденная Афродита, исполни мою просьбу! Оживи мне эту прекрасную деву, и клянусь, что буду возносить тебе хвалы вечно. А раз в год жертвовать на твой алтарь курицу или гусыню. По-моему, так.

      – А по-моему, букет хороших роз был бы куда более к месту.

      – По-моему, тоже… – мелодично раздалось за нашими спинами, так неожиданно, что подпрыгнули уже мы оба.

      Сзади, улыбаясь, стояла очень красивая девушка в таком прозрачном древнегреческом платьице, что я едва не кинулась прикрывать ее руками. Хорошо еще, вовремя сообразила, с кем имею дело, а вот парень оказался не так умен.

      – Кто ты, о женщина? И как попала в сие пристанище мое? – четко продублировал он.

      – Это сама Афродита,