Избавитель. Василий Головачев

проснулся от неясной тревоги.

      Полежал, не открывая глаз, прислушиваясь к своим ощущениям. Привычным усилием воли вызвал отсчет времени: два часа ночи с минутами. Что случилось? Почему сторож организма разбудил его мягкой кошачьей лапой, а не трахнул по черепу с криком: вставай, самурай, за тобой пришли?! Что означает этот «несанкционированный» ночной подъем?..

      Что-то тихо прошелестело в воздухе – словно пролетел сюрикэн.

      Такэда приоткрыл веки, готовый увидеть призраков или гостей во плоти и крови, но в спальне никого не было. Только на тумбочке моргала зеленым и желтым искорка света, отсчитывая секунды, как таймер.

      Искорка света…

      Такэда рывком сел.

      Это светился эрцхаор! Магический перстень, полевой индикатор, реагирующий на появление в хроне носителей силы!

      – Мо дзикан-га киратэ имас![1] – прошептал Такэда по-японски, суеверно отмахиваясь одним пальцем.

      Камень эрцхаора мигнул еще раз и погас.

      – Так-то лучше…

      Но искорка света возникла вновь, замигала чаще.

      И тотчас же приглушенной трелью залился дверной звонок.

      Такэда набросил на себя халат, открыл дверь. Перед ним стоял седой старик в видавшем виды осеннем пальто, без шапки, в потрескавшихся осенних ботинках без шнурков. Лицо у него было синее от холода, руки спрятаны в карманы пальто, и весь он был какой-то мятый, скукоженный и жалкий, только глаза светились изнутри знакомым магическим блеском.

      – Пусти погреться, оруженосец, – хрипло проговорил старик.

      – Посланник! – пробормотал Такэда.

      – Всего лишь курьер, – усмехнулся ночной гость.

      Такэда отступил в сторону, впуская незнакомца, предложил тапочки и провел в гостиную. Спросил, видя, что осматривающийся гость дрожит как осиновый лист и не спешит начинать разговор:

      – Каким ветром вас занесло в наши края?

      – Ветром перемен, – ответил старик, глядя на коллекцию холодного оружия хозяина, повернулся к Тояве. – Мост почти готов, еще немного – и ОН вернется.

      – Люцифер!

      – Денница. Утренняя Заря, Великий Экспериментатор и Созидающий Разрушитель. Его возвращение из Болота Смерти будет означать новое потрясение Веера и как следствие – новые войны и жертвы. Этого допустить нельзя. Зовите Седьмого, будем беседовать. Надеюсь, мне удалось обмануть нюхачей СС и мое появление здесь не засекли их наблюдатели.

      Такэда поднял трубку телефона, набрал номер Сухова:

      – Ник, одевайся тихонько и ко мне.

      – Ты с ума сошел! Два часа ночи! Что случилось?

      – У меня… гость.

      Секундная тишина.

      – Посланник?!

      – Курьер. – Такэда покосился на старика, коротко добавил: – Жду.

      Положил трубку.

      – Чай, горячий шоколад, глинтвейн, кофе?

      – Мы люди простые, кофеями и глинтвейнами не избалованные. Чайку, и погорячей, если можно. Замерз как собака! Не думал, что у вас тут на Земле такие лютые зимы. Не представляю, как мой носитель, – гость ткнул пальцем себе в грудь, – выдерживает такие холода в течение долгого времени.

      – Бомжи у нас великие специалисты по выживанию.

      Такэда приготовил чай, принес на подносе в гостиную. Старик с удовольствием принялся есть варенье и прихлебывать ароматный напиток, держа чашу в обеих руках. Закончил чаепитие он как раз в тот момент, когда приехал Сухов. Некоторое время они смотрели друг на друга, словно оценивая и вспоминая былое, потом гость встал, проговорил негромко:

      – Плохие известия, Седьмой. По моим сведениям, Великий игва Уицраор заканчивает строительство Моста-тоннеля через Суфэтх, чтобы помочь своему Господину вернуться в Шаданакар.

      – Я уже не Седьмой, – качнул головой Сухов. – Седьмой ушел… в неведомые дали, здесь лишь его оболочка. – Никита коснулся пальцем груди, как это сделал до него визитер. – Кто вы? На очередного посланника, собирателя новой Семерки, вы, мягко говоря, не похожи.

      – Всего лишь курьер с определенным посланием. Это тело не мое, я – программа, вселенная в человека Земли, и знаю не так уж много, но моя задача – известить вас, что я и делаю. Остальное не в моей компетенции.

      Сухов и Такэда переглянулись.

      – Присядем. – Никита сел на диван. – Толя, принеси и мне чашку, погрею внутренности, на улице не меньше минус двадцати, да еще с ветром.

      Такэда принес две чашки, и они принялись пить чай, поглядывая друг на друга. Потом курьер отставил чашку, вытер выступивший на лбу пот и блаженно откинулся на спинку кресла.

      – Славно! Давно не чувствовал себя так комфортно.

      – Начинайте, – обронил Сухов.

      Старик подтянулся, посерьезнел, глаза его налились светом, как бы протаяли в глубину.

      – Я знаю, что вы лишены силы. Седьмой

1

Ваше время кончилось (яп.).