Фамильная честь Вустеров. Пелам Вудхаус

[8] или как там еще сказано. Каким надо быть кретином, чтобы выйти из дому, приняв всего одну порцию! Я хотел уже слинять и со всех ног – к животворящему источнику, но тут из задней комнаты вышел хозяин, впустив в лавку густую волну мясных запахов и рыжего кота, и обратился ко мне с вопросом, чем может служить. Увы, он напомнил мне о цели моего визита, и я ответил, что, насколько мне известно, у них в лавке продается сливочник работы восемнадцатого века.

      Хозяин отрицательно помотал головой. Унылый такой замшелый старичок, чуть не весь скрыт седыми космами бороды.

      – Опоздали, сударь. У него уже есть покупатель.

      – Не мистер ли Траверс?

      – Угу.

      – Тогда все в порядке. Узнай, о муж приветливый и величавый, – продекламировал я, желая его задобрить, – что упомянутый тобою Траверс – мне дядя. Он попросил меня взглянуть на сливочник. Так что извольте показать. Представляю, какая это немыслимая рухлядь.

      – Корова очень красивая.

      – Ха! – бросил я, подражая интонациям Диктатора. – Это вы считаете ее красивой. Важно, что скажу я.

      Признаюсь честно, что в старинном серебре я ничего не смыслю, увлечение дядюшки всегда считал чудачеством, которому он зря потакает, эта страсть может завести его бог знает как далеко; впрочем, я щадил его чувства и своего мнения никогда не высказывал. Я, конечно, и не ждал, что означенная корова приведет меня в восторг, но когда брадатый старец вынырнул из тьмы, в которой скрылся минуту назад, и показал мне свой экспонат, я чуть не расхохотался. Потом мне захотелось плакать. И за такое уродство мой дядюшка готов выложить чертову прорву денег! Нет, это удар ниже пояса.

      Передо мной была серебряная корова. Я назвал предмет коровой, но не спешите представить себе симпатичное, полное чувства собственного достоинства травоядное, вроде тех, что мирно пасутся неподалеку на лугу. Это вульгарное, хамское отродье принадлежало к темному уголовному миру, именно такие плебеи шляются по улицам и сплевывают себе под ноги. Высотой тварь была около четырех дюймов, дюймов шесть в длину. На спине откидная крышка, хвост загнут кверху и касается кончиком хребта – надо полагать, эта петля служила ручкой для любителей сливок. При виде ее я словно опустился на самое дно общества.

      Поэтому мне не составило ни малейшего труда выполнить наставления тетушки Далии. Я скривил губы, презрительно сморщил нос и с отвращением фыркнул. Все это означало, что корова произвела в высшей степени отталкивающее впечатление, и замшелый старикан дернулся, будто ему нанесли удар в самое сердце.

      – Нет, нет, нет и еще раз нет! Что за монстра вы мне принесли? Уберите с глаз долой, смотреть противно, – повелел я, кривясь и фыркая. – Вас надули. Корова…

      – Надули?

      – Вот именно – надули. Корова слишком молода.

      – Слишком молода? – Кажется, у него даже пена показалась изо рта, впрочем, не уверен. Но все равно он был потрясен до глубины души, это несомненно. – Как это возможно – слишком молода? Мы современными подделками не торгуем. Вещь восемнадцатого века. Вот клеймо, смотрите!

      – Не вижу никакого клейма.

      – Вы