Информатор. Джон Гришэм

и сообщил:

      – Предупреждаю, Мейс – странный субъект.

      Лейси отвернулась, не желая комментировать эти слова. Ночью, отчаявшись уснуть – слишком много всячины ворочалось в голове, – она прочла в Интернете несколько статей о флоридской тюрьме для смертников. Каждый из здешних заключенных 23 часа в сутки находился в одиночной камере. Один час отводился на отдых – прогулку под солнцем по маленькой, поросшей травой лужайке. Размер одиночной камеры – шесть на девять футов, потолок – девять футов. Узенькая койка, в нескольких дюймах от нее – унитаз из нержавейки. Ни кондиционера, ни сокамерника, почти никакого человеческого общения, не считая болтовни с надзирателями, разносящими еду.

      Если Джуниор Мейс не являлся «странным» до того, как угодил сюда пятнадцать лет назад, то сейчас ему можно было простить любые причуды. Полная изоляция ведет к угнетенности чувственного восприятия и ко всевозможным проблемам с рассудком. Специалисты по исправлению начинали это понимать, отчего набирало силу движение против практики одиночного заключения. Правда, до Флориды оно еще не добралось.

      Дверь по другую сторону открылась, и вошел надзиратель. За ним брел Джуниор Мейс в наручниках и в стандартном облачении заключенного-смертника: синие тюремные штаны и оранжевая футболка. Следом за ним в комнату вошел еще один надзиратель. Сняв с него наручники, надзиратели вышли.

      Джуниор Мейс сделал два шажка и сел за столик на своей половине. Посетителей от него отделяла пластмассовая перегородка. Хьюго и Лейси тоже сели. Первые секунды все трое чувствовали себя не в своей тарелке.

      Ему было пятьдесят два года. Волосы – длинные, густые, седые – он завязал в хвост на затылке. Смуглая кожа не посветлела от жизни в изолированном помещении. Большие карие глаза глядели печально. Он был высоким, поджарым, с накачанными бицепсами – наверное, усердно отжимается, решил Хьюго. Согласно делу, его жене Эйлин к моменту гибели исполнилось 32 года. У них имелось трое детей, которых после ареста Джуниора взяли на воспитание родственники.

      Лейси подняла одну из телефонных трубок на их стороне комнаты и проговорила в нее:

      – Спасибо, что согласились с нами встретиться.

      Джуниор, держа в руке трубку, молча пожал плечами.

      – Не знаю, получили ли вы наше письмо. Мы работаем в Комиссии штата по проверке действий судей и расследуем деятельность судьи Клаудии Мак- доувер.

      – Я получил, – сказал он. – Вот он я. Я согласился встретиться. – Заключенный говорил медленно, как будто обдумывал каждое слово.

      – Мы здесь не для обсуждения вашего дела, – вступил в разговор Хьюго. – В этом мы вам не помощники, и потом, у вас хорошие адвокаты из Вашингтона.

      – Я до сих пор жив. Наверное, они выполняют свою работу. Что вы от меня хотите?

      – Информации, – ответила Лейси. – Имен людей, с которыми мы могли бы поговорить. Тех таппаколов, кто на правильной, на вашей стороне. Для нас это другой мир, нельзя просто так туда заявиться и начать задавать вопросы.

      Джуниор